Рассказы

- Чем? - спокойно и доброжелательно поинтересовалась она.

- Понимаете, я недавно из Германии, ничего здесь у вас не знаю и хочу просить вас показать мне хотя бы проспект 25-го Октября. Разумеется, если у вас есть желание и время!

- Но почему вы просите об этом меня?

- Ну, не знаю. Наверное, потому что вы мне сразу понравились!

Девушка улыбнулась и сказала:

- Другими словами, вы хотели бы со мной познакомиться?

- Да! Признаюсь честно – да!

- И вы, наверное, обманываете, когда говорите, что вы не ленинградец?

- Обманываю! Уж, простите – обманываю! Я, действительно, коренной ленинградец, но только что из Германии! Верьте мне!

- Как же я могу верить человеку, который начинает знакомство с обмана? – смеялись ее глаза.

- Обещаю, что больше этого не повторится! Честное гвардейское слово!

- Ну, хорошо, пойдемте, - смилостивилась она. - А в наказание вы расскажите мне, как воевали. Согласны?

- Конечно, согласен!

И я, заглядывая в ее синие глаза, принялся рассказывать, как летом сорок первого ушел с третьего курса университета на фронт, как прошел победный путь от Москвы до Берлина и вот теперь вернулся домой, чтобы продолжить учебу. Я очень хотел произвести на Катю впечатление и, кажется, мне это удалось. Через два часа, когда нам уже казалось, что мы знакомы всю жизнь, Катя сказала:

- Не хотите зайти ко мне в гости? Я живу на Невском, здесь, недалеко.

На такой поворот я даже не рассчитывал и поэтому тут же согласился. Зайдя по пути в коммерческий магазин и купив вина и конфет, мы миновали Литейный, свернули в арку и, пройдя колодец двора, поднялись на четвертый этаж в квартиру, где в блокаду жили и умерли родители Кати, и куда она вернулась из эвакуации. Длинным полутемным коридором мы добрались до ее комнаты и продолжили знакомство. Мы были молоды, мы были одиноки, и не удивительно, что я остался у нее на ночь. В перерывах между любовью мы курили и говорили, все более удаляясь от парадных тем, свойственных нашему строгому времени. Кровать стояла у самого окна, и мы хорошо различали друг друга в бледном свете белой ночи. Катя гладила меня, задерживая ладошку на шрамах, и тихо говорила:

- Наверное, тебе было очень, очень больно…

- Уже не помню, - отвечал я.

- А шрам на голове у тебя тоже с войны? – неожиданно спросила она.

Откуда она знает про шрам на голове?

- Нет, это у меня еще до войны. Давно. Сам не помню, когда.

- Разве так бывает, чтобы не знать, откуда на голове такой шрам? Это же не царапина какая-нибудь… - говорила Катя, облокотившись на подушку и глядя на меня темной бездной глаз.

- Наверное, бывает. Вот у меня же есть…

Перед тем, как утром уйти, я сказал:

- Выходи за меня замуж.

Она посмотрела на меня с нежностью и сказала:

- Нет, Петенька, нет. Ты – герой, а я…

- А ты самая прекрасная девушка на свете!

- Нет, Петенька, ты просто соскучился по женщине…

- Что ты такое говоришь! Ведь я тебя люблю!

Она посмотрела на меня глубоким, страдающим взглядом, хотела, видимо, что-то сказать, но не сказала, а просто поцеловала  меня.

- Иди, Петенька, тебе пора…

- Я вернусь вечером, и мы поедем ко мне, - сказал я, целуя ей руку.

- Слушаюсь, товарищ капитан! – вытянула руки по швам Катя.

- Гвардии капитан! – с напускной строгостью сказал я, и дотронулся указательным пальцем до кончика ее носа.

Я вышел на проспект и направился к остановке трамвая, идущего в сторону Адмиралтейства и далее, на Петроградскую. Трамвай вскоре подошел, я взялся за поручень, чтобы вскочить на подножку, но в этот момент на площадку выступила девушка в темном платье и собранными в узел черными волосами. Выставив вперед круглый носок черной лакированной туфли, в которую была обута стройная, уходящая под платье нога, она посмотрела на меня сверху и произнесла чуть капризным голосом:

- Капитан, вы не поможете мне сойти?

- С удовольствием! – ответил я, протягивая руку в ее сторону.

Девушка протянула ко мне свою и стала спускаться, пока наши руки не встретились. Пальцы у нее были тонкие и гибкие. Она держалась за меня, пока окончательно не спустилась на землю и не отступила от вагона.

- Меня зовут Вера, а вас? – спросила девушка, продолжая удерживать меня за руку.

- А меня Петр! – ответил я, порываясь в сторону трамвая.

- Такой мужественный боевой офицер хочет бросить даму на произвол судьбы? – продолжала девушка, играя улыбкой больших влажных глаз.

Конечно, бросить даму на произвол судьбы было невежливо, и я довел ее до тротуара.

- Вижу, вы торопитесь, - сказала Вера, отпуская меня. - Если однажды вы окажетесь свободны - приходите ко мне в гости. Я живу там, - и она указала на арку, из которой я вышел. - Квартира тридцать три. Очень легко запомнить.

- Спасибо, - ответил я. - Был рад вам помочь. Честь имею.

Вечером я пришел за Катей. Я долго нажимал кнопку ее звонка, но она не вышла. Тогда я позвонил в первый попавшийся. За дверью прошаркали шаги, и пожилая женщина открыла дверь.

- Добрый вечер, - сказал я, - извините, я к Кате, но ее звонок, наверное, не работает.

- Кати нет, - ответила женщина.

- А вы не знаете, где она?

- Уехала.

- Как уехала? Куда уехала?

- Не знаю, сказала только, что надолго.