Рассказы

Джордж постучался к синьоре. Она была дама под семьдесят, вдова, вечно в черном. Лицо у нее было длинное, серое, но карие глаза сверкали. Муж оставил ей эти две квартирки, одна напротив другой через холл. Она жила в меньшей, а большую сдавала с мебелью за приличные деньги. Джордж знал, что это единственный ее источник дохода. Раньше она была школьной учительницей.

— Scusi, Signora, — сказал Джордж. — Я к вам по делу.

— Prego. — Она просила его сесть.

Джордж сел на стул возле двери на балюстраду.

— Я был бы вам очень признателен, синьора, если бы вы разрешили нашей девушке пользоваться лифтом, когда моя жена посылает ее с бельем к ванне наверху. Судьба не баловала ее, и нам бы хотелось немножко облегчить ее жизнь.

— Мне очень жаль, — отвечала синьора с достоинством, — но я не могу разрешить ей входить в лифт.

— Она славная девушка, и вы страшно ее огорчили.

— Что ж, очень рада. — сказала синьора. — Ей следует помнить свое место, даже когда вы о нем забываете. Тут Италия, не Америка. Вы тоже должны понять: вы поживете здесь год-другой и вернетесь к себе, а нам жить и жить с этими людьми.

— Синьора, она никакого ущерба не наносит вашему лифту. Мы не просим вас ее сопровождать. Лифт — это удобство для всех, кто живет в доме, и соответственно должен быть доступен для тех, кто работает на нас.

— Нет, — сказала синьора.

— Может быть, вы еще подумаете и дадите мне завтра ваш окончательный ответ? Уверяю вас, я не стал бы просить, если бы это мне не представлялось существенным.

— Я уже подумала, — сухо сказала она, — и дала вам тот же ответ, который дам завтра.

Джордж встал.

— В таком случае, — сказал он, — если вы не намерены внять доводам рассудка, я считаю наш с вами контракт расторгнутым. Вы получили с нас деньги до февраля. Первого февраля мы съезжаем.

Синьора посмотрела на него так, будто вилку проглотила.

— Контракт — это священный договор, — она вся дрожала, — вы не имеете права его расторгать. Это не по закону.

— Я полагаю, вы сами его расторгли, — хладнокровно произнес Джордж, — создав условия, весьма затрудняющие жизнь моего семейства в этой квартире. Я лишь констатирую уже сложившуюся ситуацию.

— Если вы съедете, я найму адвоката и заставлю вас заплатить за целый год.

— Адвокат обойдется вам в половину той суммы, которую он выколотит, — ответил Джордж. — А если мой адвокат окажется лучше вашего, вы останетесь с носом и еще задолжаете адвокату.

— Эх вы, американцы, — простонала синьора, — ваши поганые деньги унижают весь мир. Да кому вы нужны, — взвизгнула она, — со своим мылом, и пастой, и своим отвратным гангстерским кино!

— Я хотел бы вам напомнить, что я родом итальянец, — сказал Джордж.

— Да вы давно забыли, кто вы родом! — орала она.

Джордж вышел и отправился к себе через холл.

— Уверена, ты сделал, что хотел, — встретила его Грейс. Лицо у нее было серое.

— А вот и сделал, — сказал Джордж.

— Что ж, большое, большое тебе спасибо. Ах, скажите, он гордый. А как мы теперь квартиру будем искать с двумя детьми посреди зимы?

Она бросила Джорджа и заперлась в детской. Дети не спали и вылезли из кроваток ее утешать.

Джордж сидел в темноте в гостиной. Дело сделано, думал он.

Чуть погодя в дверь позвонили. Он встал, включил свет. Это была синьора, и вид у нее был неважный. На приглашение Джорджа она вошла в комнату и села с большим достоинством.

— Я прошу прощенья, что подняла голос на гостя в своем доме, — сказала она. Рот у нее дрожал, глаза блеснули.

— Простите, если я вас обидел, — сказал Джордж.

Она помолчала немного, потом сказала:

— Пусть ее пользуется лифтом.

И синьора разразилась слезами.

Утерев слезы, она сказала:

— Вы себе не представляете, как все ужасно стало после войны. Девчонки совсем разболтались. Такие требования у них — не угонишься. Ты ей слово, она тебе десять. Всем пользуются не спросясь. Надо с ними бороться, добиваться, чтобы помнили свое место. Ведь что нам еще остается, когда мы сами себя уважать перестали? — и синьора душераздирающе разрыдалась.

Она ушла, Джордж стоял у окна. Через дорогу напротив нищий играл на флейте.

Как нескладно получилось, подумал Джордж. Ему стало грустно.

В свой свободный вечер Элеонора вверх-вниз каталась на лифте.

1957 год

Заклятие Пер. В. Пророкова

Фогель, писатель, получил от Гэри Симсона, будущего писателя, очередное письмо, и как всегда с просьбой. Тот писал прозу, но имени еще не заработал. Из уважения к коллегам Фогель обычно хранил их письма, однако искушение не включать в этот список Симсона было велико, несмотря на то что он уже начал публиковаться. Я не считаю себя его наставником, хотя он и называет себя моим учеником. А чему я его, собственно, научил? Все-таки он положил письмо в одну из папок. Ведь прежние его письма я сохранил, подумал он.