Рассказы

Как раз в то же время и на ту же тему написал рассказ один из столичных писателей, но изложил сюжет в сатирическом преломлении. Рассказ был построен так: художник и его возлюбленная становятся честь честью женихом и невестой. Художник гостит в имении ее родителей. Однажды молодая пара идет купаться. Между дамской и мужской кабиной — небольшая щель. Невеста долго возится с переодеванием. Жених с любопытством заглядывает в щель. Девушка это замечает и решает окончательно очаровать его. Но, увы! В ее фигуре оказались недостатки. Расстроенный художник немедленно уезжает в столицу и оттуда посылает невесте обратно свое кольцо.

Мой отец не читал нашей газеты. Но на этот раз кто-то из «доброжелателей» прислал ему номер с моей новеллой. Старик не любил опрометчивых решений. Он мрачным тоном попросил меня показать ему мои литературные упражнения. Я достал все вырезки, которые у меня имелись, — к этому времени некоторые мои вещи уже печатались в столичных еженедельниках. Однако я чувствовал, что эти успехи нисколько не подымают меня в глазах отца. Он, видимо, решил внимательно все прочесть. Свет в его комнате горел очень долго. На следующее утро отец позвал меня и тоном, не терпящим возражений, заявил, что мои писания доказывают полную безвкусицу и превратное представление о жизни.

— Надеюсь, что мой сын выберет себе другую профессию, — сказал он. — Для того чтобы дать тебе возможность отойти подальше от твоей литературной компании, предлагаю немедленно же отбыть обязательный год военной службы в том полку, резервистом которого являюсь и я сам. Это очень благотворно подействует на тебя перед началом твоих серьезных университетских занятий.

Один из двоюродных братьев отца командовал этим полком. Я знал, что на днях от него было получено большое письмо.

Я молчал. Отец, вероятно, думал, что его внушение вызовет мой протест. Но перспектива военной службы мне нравилась. Я покорился.

Через три недели я получил любезное письмо от командира 8-го полка. Письмо было частным, но в нем прозрачно намекалось на то, что в полку имеется одна свободная вакансия вольноопределяющегося, которая по просьбам его отца может быть оставлена за мной. Я ответил лаконично, — как мне казалось, по-военному, — благодарностью и согласием.

В августе мы проехали с отцом на конный завод и купили лошадь. Я заказал у столичного портного форму и в октябре уехал на службу. Расчет отца оказался правильным. С литературой на первое время было покончено. Я взял с собой большую тетрадь в изящном кожаном переплете и время от времени заносил туда казавшиеся мне интересными темы. Но вся моя французская школа, все мое только что приобретенное литературное оперение остались за воротами казармы.

Сначала война просто поглотила меня. Она кружила меня в своем водовороте, и я не мог смотреть на нее глазами объективного наблюдателя. Я страдал, неся на своих плечах ее тяжесть, но не видел ее. То, что я впервые ясно увидел на войне, — был мой Янош-солдат. Но и его я воспринял тогда не вполне сознательно. Он утонул в сумятице событий и людей, как брошенное в воду оружие. Я подниму оружие и с его помощью буду не только защищаться, но и нападать. Так получилось с Яношем.

Итак, в начале пятнадцатого года я был вторично ранен и попал в тыл. На фронтового бойца соприкосновение с тылом всегда производит сильное впечатление. Во мне оно пробуждало острое чувство враждебности. Во время второй побывки в тылу это чувство вылилось в литературное произведение, в котором я осуждал войну.

В создании этой вещи большую роль сыграл доктор Теглаш, пехотный обер-лейтенант, лежавший рядом со мной на койке военного госпиталя в городе Кашше.[5] У него была мучительная плечевая рана. Мы быстро подружились. Теглаш оказался разносторонне образованным и остроумным человеком. Мне особенно нравилось то, что он был хотя и не блестящим, но все же столичным журналистом. Он первый раскрыл мне весь цинизм политической механики ведущейся войны, откровенно ругал ее и предсказывал ей худой конец. После разъяснений Теглаша я понял, что нас воспитывают с тем расчетом, чтобы мы постоянно находились в заблуждении. Так было легче обмануть нас. Меня потрясли эти новые истины. Нация, границы, армия и война представились моим глазам в новом свете. Я увидел жизнь с иной стороны. Это был космический хаос без философского обоснования. На темном фоне войны заблистали, как молнии, слова новой правды.

Я удивлялся и возмущался. Моя горячность очень нравилась Теглашу, и он со всеми подробностями посвятил меня в историю самого подлого из предательств — предательства рабочего класса вожаками социал-демократической партии. Наконец-то я нашел правильную опорную точку. Я мучился идеями о спасения человечества и вдруг нащупал твердую почву: я вспомнил солдата Яноша.

Все эти мучительные размышления вылились в форму рассказа. Обер-лейтенант Теглаш разбудил во мне писателя. Я, до сих пор только слепо принимавший участие в войне, вдруг увидел ее!