Рассказы

Играла с ним как кошка с мышкой. Точней – с мышем. Игра до предпоследнего предела. Последний был всегда на замке. Это её и сгубило. Будь она менее опытной или наоборот, более, опытной настолько, что скрывала бы свой опыт, он бы на ней и женился. Но её игра была рассчитана на опытного мужчину. Это подтверждает тот факт, что через месяц он её бросил. А ещё через два женился на другой. Начинающей женщине. И не такой красивой. И более дурой. И провоевал с ней десять лет. А с Наденькой, то есть Надеждой был бы, наверняка, счастливей. Хотя, наверняка, тоже не больше десяти лет.

Шутка у нее была: у нас с тобой ещё все спереди! Она ею все время острила. И сама же смеялась. Причем совершенно искренне.

Потом они снова встретились. Когда он уже состоял в разводе. Но не развелся. Она опять приехала поступать в институт. Сразу накинулась: а ты меня? как ты все это время?

Совсем не изменилась. Но изменился он. Поэтому она уже стала для него другой. Смешная. Старомодная. И уже неопытная.

Он стал намного опытней. И старше. Хотя ему ещё было чуть больше тридцати. А ей уже хорошо за тридцать.

Ей опять что-то нагадала цыганка. Какое-то крупное счастье.

В первый же день они и дошли до предела, до которого она стратегически не допускала его раньше. Как говорят на исповедях, все произошло быстро и неожиданно, я даже ничего не почувствовала!

То, что казалось в ней смелым, теперь показалось ему робким. Консервативные ласки. Любит молча. И он чтоб немел. «Без комментариев!»

Нога все такая же. Ступня только чуть грубей.

Резкий запах духов. Это французские, говорила она. Нашего разлива, добавлял он.

И по-прежнему любит танцевать перед ним. Надев чужую шляпу.

И по-прежнему любит помучать его. Думает, что так он будет любить её больше.

Уже и дочь её вышла замуж. А она все никак. Хотя торопится. А когда торопишься выйти замуж, ни к чему хорошему это не приводит. Даже если выйдешь.

Последний раз встретились ещё через много лет. Когда он попал в больницу. Позвонила беспричинно ему на работу из своего Мурманска. Ей и похвастались. Прилетела с апельсинами, которые у нее там в три раза дороже.

А к нему тогда никто, кроме нее, не пришёл. Даже жена. Даже вторая. Сейчас бывшая. Хотя и болезнь-то у него была пустяковая, так, отдохнул две недельки.

Погуляли с ней по больничному саду, загребала все сапожком опавшие листья, и улетела назад.

Он подурнел. То есть стал глупей и старообразней. Детьми так и не обзавелся. Злой, как революционер.

У нее уже внуки. Но выглядит на пятьдесят с хвостиком. Все-таки стала его моложе. Женский ум сохраняется дольше. На бреющем как-никак полете. Мужской же резко берет вверх, а потом резко летит вниз. Все так же, как в сексе.

В этом варианте она понравилась ему больше всего. Ему показалось, что он опять её полюбил.

Она же любила его любым.

Белый танец

Горшков давно просил Спиридонова с кем-нибудь его познакомить. Наконец Спиридонов сказал:

– Записывай.

– Симпатичная?

– Симпатичная. Костлявая только.

– Я костлявых не перевариваю, – сказал Горшков.

Но телефон записал.

– Звонить после десяти, – сказал Спиридонов.

– Утра или вечера?

– Не помню.

– А что сказать?

– Может, за тебя и все остальное сделать?

Горшков позвонил ровно в десять вечера. Трубку никто не снял. Перезвонил Спиридонову.

– Трубку никто не снимает.

– Значит, её нет. Ты чего, будешь теперь мне о каждом своём шаге докладывать?

Горшков позвонил через час. Трубку сняли. Горшков сразу это понял.

– Зину можно?

– Можно.

Горшков подождал. Потом спросил:

– Вы что там делаете? Молчите?

– Так я ж сказала: можно.

– А вы чего – Зина?

– Зина. А вы?

– А я – от Спиридонова.

– Ой, подождите, я чайник сниму! – оживилась вдруг Зина.

Горшков подождал. В трубке снова возникла Зина:

– Я тут.

– Все нормально? – спросил Горшков.

– В смысле?

– Ну, с чайником. Сняли?

– Допустим, – сказала Зина.

Горшков помолчал. Потом спросил:

– Чаю попить хотели?

– Нет, кофию.

– Кофе на ночь вредно пить! – обрадованно выпалил Горшков.

– Почему же?

– Да это я так шучу.

– Ну, рассказывайте, кто вы, что вы, где работаете?

– Сейчас – механиком.

– А раньше?

– И раньше – механиком. Я всю жизнь – механиком.

– Как родились?

– Нет, попозже.

– Женаты?

Горшков не ответил.

– Что вы молчите?

– Думаю.

– Думаете, женаты ли вы?

– В принципе – нет.

– Как это?

– Она – стерва!

– А дети есть?

– Нет, – ответил Горшков. – Она их с собой забрала.

Договорились встретиться у какого-нибудь метро.

– Вы как будете одеты? – спросила Зина.

– На ногах – ботинки.

– Со шнурками? – уточнила Зина.

– Сейчас посмотрю, – сказал Горшков.

Зина сказала, что будет одета в синюю куртку.

Горшков приехал к месту встречи и уже издали увидел девушку в синей куртке. «Симпатичная, – подумал он. – Хреново. Могу не понравиться».

– Вы – Зина? – с трудом развернув улыбку, подошел к ней Горшков.

Девушка нецензурно ответила в рифму. На букву "П".

Горшков тоже послал её с матерком. Но уже – в затылок. Поэтому она его не услышала. Услышал здоровенный мужик, проходивший мимо. Горшков сбивчиво объяснил ему, что отправил не его. Мужик поверил и отпустил Горшкова.