Рассказы

— И она хранилась в архиве большую часть времени, — сказал я. — Фотокопии были запечатаны в конверт и лежали вместе с кучей прочего дерьма. Об этом можно судить по тому, какой след металлическая застежка-бабочка оставила на бумаге. На всех четырех листах, глубокие, четкие и явно различимые. Сильное давление. Этот конверт лежал внизу какой-то случайно собранной стопки почти четверть века. Достаточно долго, чтобы клей на клапане высох. Давайте примем срок в двадцать два года для определенности. Потом три года назад кто-то нашел это. Возможно, на чердаке. Скорее всего случайно. Давно потерянное сокровище. Они сразу же отправили его на тот адрес, сюда, в Сидней. И после этого всё началось.

— Теперь объясни мне кто, как и почему.

— Кто-то хочет мести, — начал я. — Четверть века назад с ними случилось что-то плохое. Не здесь, не в Австралии. Где-то еще. Им пришлось бежать. Они переехали сюда. Все это время они верили в то, что когда-то давно кто-то узнал, кто были эти четверо мужчин, которые с ними плохо поступили. Но это были только слухи, точной информации у них не было. Она появилась только когда фотографии, наконец, прибыли.

Петерсон спросил:

— Кто они?

— Мы до этого доберемся, — сказал я. — Сначала нам нужно понять, как они это сделали. И это тебе не понравится. Четыре фотографии без подписей ничего не значат. Должно быть, они запускали их через правительственную программу, задолго до того, как это сделали вы. Они превратили список лиц в список имен. Либо у них был человек из системы, либо кто-то взял взятку, либо они взломали вашу программу.

Петерсон ничего не сказал.

— Дальше — хуже, — сказал я. — Четыре имени тоже сами по себе мало что значат. Пока вы не узнаете, что один из них направляется в Австралию. То есть, вы можете подготовиться к встрече. Это означает, есть еще один человек внутри вашей системы. Или еще взятки. Или еще взлом программы. А это указывает либо на вашу визовую службу, либо на списки пассажиров в авиакомпании, либо на сами иммиграционные службы. Или на все три в небольшой аккуратной последовательности. Они были полностью готовы к моему прилету, в этом я чертовски уверен. Какой-то парень подошел ко мне меньше чем через двадцать минут после того, как я вышел из зала хранения багажа. С первыми тремя всё было так же?

— Примерно, — сказал Петерсон. — Не двадцать минут, но в течение нескольких часов.

— Сидней, Мельбурн и Перт. Всё это международные аэропорты. Виза, билет на самолет, прибытие. Прямо как раз, два, три, пошёл. Они идеально рассчитали время.

— Какой парень достался тебе?

Я указал рукой:

— Погрузочная площадка, — сказал я. — Он не разговаривает, случайно поранил голову. Но у меня есть его телефон. Он работает на парня по имени Драган.

— Кто они? И кто ты на самом деле? Ты же говорил, что не знаешь остальных троих.

— А я их и не знаю.

— Но ты же сказал, что вы четверо совершили плохой поступок.

— Каждый по отдельности.

— И что же в нем было плохого?

— Это было плохо только с их точки зрения. Я был вполне доволен тем, что произошло.

— Что это было?

— Я могу только догадываться о трех других. Но я уверен, что прав. Неизвестные люди из секретных воинских частей. Британских и американских. Я спрашивал себя, чем таким я занимался четверть века назад, что могло бы попасть в этот список? Что могли делать другие парни? Единственно возможный ответ — Косово. Это было до вашего времени. Сербия, Хорватия и все такое. Бывшая Югославия. Всевозможные распри, гражданские войны и зверства. Я был там недолго. В основном это были зачистки.

— Чем вы занимались?

Я не ответил. Я не гордился этим, но и не стыдился этого. Это была операция. Одна из многих, но я ее хорошо запомнил.

После мне вручили медаль. Балканы, кое-какая полицейская работа, поиск двух местных мужчин, которые хранили секреты военного времени и которых вскоре опознали, нашли, посетили и выстрелили в голову. Все это часть процесса мирного урегулирования. Ничего особенного.

Я сказал:

— Это секретная информация. Поэтому они и сказали вам, что я занимаюсь организацией перевозок.

— Убийства?

— Вы довольно умны для игрока в крикет.

— Игроки в крикет должны быть такими. Чтобы понимать правила.

— Они были очень плохими людьми.

— Я верю.

— Я имею в виду, действительно очень плохими. Вы не хотите узнать детали.

— Сколько их было?

— Двое.

— И я предполагаю, у них были братья, двоюродные братья и так далее, которые переехали в Сидней и никогда не забывали об этом, что связано с их племенной культурой.

— Вот почему я здесь, — сказал я. — Люди не должны запечатывать свои проблемы в бутылке. Гораздо полезнее выпустить всё это наружу. Я хотел дать им шанс.

— Вы рискуете.

— Мне не нравится быть в чьем-то списке. Я воспринимаю это как вызов. Без сомнения, это недостаток в моем характере, но я такой, какой есть.