Рассказы

— Скорее всего ввиду близости моря здесь много соли. А она каким-то образом воздействует на растения. Может быть, первоначальная колония Старейшин и их потомков отправилась дальше по течению раньше, чем укоренилась? В таком случае их желание вновь подняться по течению объяснимо. Эх, найти бы хоть одного живого Старейшину — уверена, мы смогли бы побеседовать с ним. Он бы растолковал все остальным — когда те захотели бы выслушать.

— Одна все-таки жива, — сказал я, вглядываясь в старую колонию. В самом деле: на краю виднелась очень крупная лилия — хоть и не цветущая, но явно живая.

Мы опустились рядом с нею и осторожно открыли дверь. Отдаленный мыслительный шум был все еще различим, хотя теперь не особенно опасен. Старая лилия приподняла свой небольшой бутон.

Когда мы с Кевином покинули корабль, я ощутил, как нежные телепатические «усики» тянутся к моему мозгу — на сей раз попытка наладить контакт разительно отличалась от предпринятого ранее бесцеремонного натиска.

— Ты один из Старейшин? — спросил я.

— Да. Правда, не из первых, но последний, кто еще помнит первых. Откуда ты и что за необычное вместилище подыскал себе?

Я раскрыл ему свои мысли, не забыв упомянуть и о потерпевшем катастрофу корабле.

— Ах да… А я уж начал было думать, будто это — всего-навсего сон… Мне поведали о том, откуда мы пошли, хотя многое уже утрачено…

— Эти астронавты намерены отыскать нашу родную планету и доставить нас туда. Но они предупреждают, что на поиски уйдет время. Мы собирались втолковать это остальным, но те пытались захватить нас.

— Да, они изрядно одичали. Возможно, потом я все передам им через своего друга, что живет дальше по течению — если он еще жив. Боюсь, мне уже не дожить до возвращения, но ваша новость все равно отрадна.

— А Первые ничего не рассказывали о планете, с которой мы прибыли?

Мысли Старейшины тотчас подернулись серой пеленой.

— Ах, столько уже утрачено… Постой, они все же обучили нас одной строфе… — С этими словами Мудрейший еще выше поднимается из воды и, к моему удивлению, начинает шевелить листочками, явно наигрывая нечто вроде мелодии. Я и понятия не имел, что наши растительные оболочки способны производить звуки.

— Слушайте. — Старейшина издал серию звуков, явно объединенных ритмом. — Они полагали, будто строфа будет жить и после того, как речь исказится.

— Но каков ее смысл?

— Молодой, отчего ты спрашиваешь? Ведь это — речь твоих предков. Я сейчас все растолкую. Первая строка, — Мудрейший вновь принимается шелестеть, — означает: в темном небе выстроились три огонька: красный, желтый и белый.

— Постойте! — вмешался Кевин. — Нужно записать это. Джордж, Джун, несите магнитофон!

Появился какой-то новый прибор. Как только все наладили, старик вновь принялся за строфу.

— Вокруг желтого огонька движется планета. В стороне восхода — огромный красный огонь вместе с тремя другими. — Последовало перечисление: — …Ноль, четыре, пять. — Старик умолк.

— Это вполне могут быть координаты, — прошептал Джордж. — Но, разумеется, в их собственной системе. Спроси, бывали они на других планетах?

— О да! — ответил старик. — Говоришь, эти существа именуют себя Людьми? Мне как будто бы доводилось слышать это название.

— В таком случае есть надежда обнаружить их на наших картах, — прокомментировал Джордж, когда я перевел ему ответ.

— Спроси, в состоянии ли он дать еще образец их языка с переводом? — попросила Джун. — Например, что-нибудь наподобие «Мы застряли здесь и нуждаемся в помощи, чтобы вернуться домой». Мы могли бы проиграть запись вашим вместилищам, если обнаружим их.

Старейшина уныло выполнил ее просьбу.

Мы задали еще несколько вопросов. Но наш собеседник быстро терял силы. А затем просигналил мне и Напарнику: «Молодежь, вам сказочно повезло. Вы станете путешественниками, представителями великих цивилизаций, а я обречен умереть в грязи на далекой планете, и мне уже не суждено увидеть родину».

Мне хотелось разрыдаться. Клер и Напарнику тоже.

— Можем ли мы сделать для вас что-нибудь перед тем, как улетим?

— Спасибо, боюсь, что нет. У меня есть те, кто наблюдает за восходом звезд.

— А вы не могли бы войти в мое сознание и отправиться с нами? — порывисто спросила Джун.

— Огромное тебе спасибо, человек-женщина. Но я безнадежно стар для нового грандиозного перемещения в пространстве. И потом, никто не в состоянии переселиться в костистую оболочку так, чтобы не повредить ее. Тем не менее твоя щедрость согревает мне корни.

— Уф! — обронил Джордж, когда мы вновь оказались на борту корабля. — Полагаю, его отказ спас меня от необходимости разбить тебе голову, милая!

* * *