Рассказы

Ты, разумеется, не забыл Альфреда де Линара, с которым мы учились четыре года в коллеже, и должен помнить, как его вздорный характер и неискренность часто досаждали нам. Приехав в Париж, я по случайности поселился в гостинице «Кастильская» на улице Ришелье, где он жил, и мы возобновили знакомство. Сейчас это весьма красивый молодой человек, лет двадцати четырех-двадцати пяти, принятый, что называется, в высшем свете; имея десять тысяч годового дохода, он может позволить себе не заниматься ничем, кроме утренних прогулок верхом, стрельбы в тире Лепажа в полдень, вечернего посещения фехтовального зала Бернара и ночных развлечений в гостиных, где рассвет часто застает его за игрой в экарте. Все эти сведения о себе Альфред поведал мне сам не позже чем через час после моего прибытия, а заодно сообщил, что из пистолета он редко когда не попадает в яблочко, а шпагой поражает наших лучших фехтовальщиков. Хотя и те и другие упражнения мне не чужды и, вероятно, я в них силен так же, как он, я отказался разделять с ним его развлечения, ибо не люблю прилюдно щеголять умением, не имеющим иной цели, кроме как истреблять себе подобных, что представляется мне жестокостью. Из всех его предложений я принял лишь одно, сделанное им вчера, а именно — пойти с ним вместе на большой бал, который давал граф де Т.; любопытство пересилило отвращение, которое я, сам не зная почему, испытывал от того, что принял от него эту пустячную услугу. Не буду распространяться по поводу этого вечера. Я говорю «вечера», потому что словом «бал» не назовешь столпотворение из тысячи двухсот—тысячи пятисот человек, тем более что, с моей точки зрения, было невозможно в течение всей ночи выстраивать такое скопление народа в кадриль; в остальном же на этом празднике было пущено в ход все, что только может предложить искусство. После того как два часа меня толкали одни, задевали локтями другие и стискивали все, я простился с Альфредом, не пожелавшим идти со мной (в ту минуту он был в ударе и хотел воспользоваться этим в полной мере). Я выбрался оттуда едва ли не с таким же трудом, как и втиснулся туда, и, поскольку ночь была хороша, едва пробило полночь, а мне хотелось отдохнуть от шума, все еще стоящего в ушах, и от усталости, испытываемой мной, решил пройти пешком весь путь до улицы Ришелье.

Я покинул Паромную улицу и, миновав примерно две трети моста Тюильри, повстречался с женщиной; хотя она и была плотно закутана в меховое пальто, мне показалось, что она молода и чрезвычайно взволнована; она шла очень быстро, но я уловил всхлипывание, что заставило меня обернуться. Незнакомка отошла от меня на несколько шагов и, тоже остановившись, стала оглядываться, как бы желая убедиться, что ее никто не видит. Я стоял неподвижно, а женщина была так возбуждена, что, конечно, не смогла меня увидеть; она быстро подошла к парапету перед самым глубоким местом реки и отбросила на плечи капюшон пальто; луна осветила ангельское личико, все в слезах; крайне растроганный, я шагнул, чтобы приблизиться к ней; она заметила меня и вдруг, перевесившись через парапет, бросилась в реку.

Скинув пальто и все из одежды, что могло помешать мне плавать, я прыгнул вслед за ней, успев крикнуть: «На помощь!»; все это произошло быстрее, чем я тебе об этом рассказываю. Я нырнул и поплыл по течению к тому месту, куда, как мне казалось, ее увлекло, потом, почти тотчас же вынырнув на поверхность, огляделся; сначала я не увидел ничего, но вскоре различил справа от себя легкую рябь; волны в этом месте стали нарастать, затем разверзлись, что-то, чего я не успел рассмотреть, на мгновение мелькнуло и исчезло. Тем не менее этого было достаточно, чтобы понять, где искать молодую женщину; я поплыл в этом направлении и через несколько взмахов наткнулся на нее: она оказалась подо мной. Мне оставалось только протянуть руку, схватить ее и приподнять над водой, удерживая за длинные косы. Она была без сознания, и у меня не было полной уверенности, что я спас ее; я поплыл к лодке, поспешившей на мои крики; нас втащили туда и через короткое время мы оказались на берегу. Уже появились полицейские с ближайшего поста, и редкие в этот час прохожие сгрудились вокруг; кто-то заметил, куда мы причалили, и принес мою одежду, так что я тут же смог отблагодарить лодочников, пришедших мне на помощь. Однако я оставался в растерянности, не зная ни имени, ни адреса прекрасной незнакомки, у меня даже не было уверенности, что она жива; но, как бы то ни было, я решил в любом случае отвезти ее в свою гостиницу и оказать ей там всю необходимую помощь. Полицейский офицер сначала был против, но, разобравшись в моем намерении и поняв по моим документам, с кем он имеет дело, предоставил мне свободу действий и удалился вместе со своей командой; вскоре на набережной появилась свободная карета, я перенес в нее свою ношу, и очень быстро мы оказались на месте.