Рассказы

Он прав, конечно, но Джерри от этого не стало легче. С той минуты, как они перевалили через гребень и потеряли радиосвязь с вездеходом, в его душе росла тревога. Непривычно и неприятно было оказаться оторванным от других людей. С Джерри это случилось впервые. Даже на борту «Утренней Звезды», в сотнях миллионов миль от Земли, он мог отправить телеграмму своим близким и почти сразу получить ответ. А тут несколько ярдов скалы отрезали его от всего человечества; случись с ними что-нибудь, никто об этом не узнает, разве что другая экспедиция набредёт на их тела. Джордж подождёт, сколько условленно, и возвратится к кораблю один. «Нет, — сказал себе Джерри, — плохой из меня пионер космоса. Только любовь к хитрым машинам втравила меня в космические полёты… И некогда было даже задуматься, к чему это может привести. А теперь поздно».

Вдоль извилистого русла они прошли мили три к полюсу, наконец Хатчинс остановился, чтобы провести наблюдения и собрать образцы.

— Похолодание продолжается! — воскликнул он. — Сейчас уже сто девяносто девять градусов. Намного ниже самой низкой температуры, какую до сих пор отмечали на Венере. Вот бы связаться с Джорджем и рассказать ему!

Джерри проверил все волны, попробовал вызвать и корабль — прихотливые колебания ионосферы иногда допускали такую дальнюю связь, — но не мог даже уловить шороха несущей частоты сквозь треск и рокот гроз Венеры.

— А это будет даже ещё поважнее! — В голосе Хатчинса звучало неподдельное волнение. — Концентрация кислорода возрастает: уже пятнадцать миллионных. У вездехода было всего пять, на равнине почти ничего.

— Но ведь это пятнадцать миллионных! — возразил Джерри. — Всё равно нечем дышать!

— Вы не с того конца подходите, — отозвался Хатчинс, — никто им не дышит. Но что-то его образует. Откуда, по-вашему, взялся кислород на Земле? Он — продукт жизни, деятельности растений. Пока на Земле не появились растения, у нас была атмосфера вроде здешней, смесь углекислоты с аммиаком и метаном. Затем возникла растительность и постепенно изменила атмосферу, так что животным стало чем дышать.

— Понятно, — сказал Джерри. — И вы думаете, как раз это теперь началось здесь? — Похоже, что так. Нечто неподалёку отсюда выделяет кислород. Самая простая догадка — здесь есть растительная жизнь.

— А где есть растения, — задумчиво произнёс Джерри, — там, очевидно, рано или поздно появляются животные.

— Верно, — ответил Хатчинс, собирая свои приборы и продолжая путь вверх по лощине, — Правда, на это нужно несколько миллионов лет. Возможно, мы прилетели слишком рано. Жаль, если так.

— Всё это здорово, — сказал Джерри, — но вдруг мы встретим что-нибудь такое, что нас невзлюбит? У нас нет оружия.

Хатчинс неодобрительно фыркнул.

— Оно нам не нужно! Да вы посмотрите хоть на меня, хоть на себя! Любой зверь при виде нас пустится наутёк.

Что верно, то верно. Покрывающий их с ног до головы металлизированный костюм- рефлектор напоминал блестящие гибкие доспехи. Из шлемов я ранцев торчали антенны — ни одно насекомое не могло похвастаться такими усиками. А широкие линзы, через которые космонавты глядели на мир, напоминали чудовищные бездумные глаза. Земные животные вряд ли пожелали бы связываться с такими тварями, но у здешних могут быть свои представления.

Так думал Джерри, когда они неожиданно вышли к озеру. С первого взгляда оно навело его на мысль не о жизни, которую они искали, а о смерти. Оно простёрлось чёрным зеркалом в складке между холмами, и дальний берег терялся в вечном тумане, а над поверхностью извивались и плясали призрачные вихри пара. «Не хватает только Харона, готового перевезти нас на ту сторону, — сказал себе Джерри. — Или Туонельского лебедя, чтобы он величественно плавал взад-вперёд, охраняя врата преисподней…»

Но как ни взгляни, это чудо: впервые человек нашёл на Венере воду в свободном состоянии! Хатчинс уже стоял на коленях, будто задумал молиться. Впрочем, он всего-навсего собирал капли драгоценной влаги, чтобы рассмотреть их через карманный микроскоп.

— Что-нибудь есть? — нетерпеливо спросил Джерри.

Хатчинс покачал головой.

— Если что и есть, слишком мелкое для этого прибора. Вот вернёмся на корабль, там я получше всё разгляжу. — Он запечатал пробирку и положил её в контейнер любовно, как геолог — золотой самородок. Быть может (и скорее всего), это самая обыкновенная вода. Но возможно также, что это целый мир, населённый неведомыми живыми созданиями, только-только ступившими на долгий, длиной в миллиарды лет, путь к разумной жизни.

Пройдя с десяток ярдов вдоль озера, Хатчинс остановился так внезапно, что Гарфилд едва не натолкнулся на него.

— В чём дело? — спросил Джерри. — Что-нибудь увидели?

— Вон то чёрное пятно, словно камень… Я его приметил ещё до того, как мы вышли к озеру.

— Ну, и что с ним? По-моему, ничего необычного.

— Мне кажется, оно растёт.