Расскажи мне, как живешь

«Меня, – объяснила я, – как будто все время сносит влево».

Макс говорит, что, возможно, это одна из тех очень редких тропических болезней, которые различаются только именами тех, в честь кого они названы. Болезнь Стифенсона – или Хартли. Какая-нибудь такая, жизнерадостно продолжает он, которая может кончиться тем, что у тебя отвалятся один за другим пальцы на ногах.

Я обдумываю такую приятную перспективу. Затем мне приходит в голову взглянуть на туфли. Сразу же тайна раскрыта. Наружный край подошвы левой туфли и внутренний правой совершенно сношены. Пока я сижу, уставившись на подметки, полное объяснение рассветает передо мной. С тех пор как мы покинули Дейр-эз-Зор, я обошла по кругу примерно пятьдесят городищ – на разной высоте, по крутому склону, но всегда так, что холм был слева от меня. Все, что требуется – это ходить в обратную сторону, обходить насыпи справа, а не слева. И в конце концов мои туфли сносятся равномерно.

* * *

Сегодня мы приезжаем к теллю Аджаджа, бывшему Арбану, большому и важному теллю.

Где-то близко подходит основная дорога из Дейр-эз-Зора, так что мы чувствуем, что практически мы уже на большой дороге. Нам попадается три машины, все они несутся, как бешеные, в сторону Дейр-эз-Зора!

Небольшие кучки глиняных домов украшают собой телль, и разные люди приходят провести с нами время на этом большом городище. Это уже практически цивилизация. Завтра мы приедем в Хассеке, у слияния Хабура и Джаг-джага. Там мы будем в цивилизации. Это французский военный пост и важный город в этой части мира. Там я впервые увожу легендарную и давно обещанную реку Джаг-джаг. Я просто взволнованна.

* * *

Наш приезд в Хассеке полон впечатлений! Это непривлекательное место с улицами, несколькими лавками и почтой. Мы наносим два церемониальных визита – один к военным, один на почту.

Французский лейтенант очень любезен и готов помочь. Он предлагает свое гостеприимство, но мы уверяем его, что в наших палатках, поставленных у реки, вполне удобно. Мы, однако, принимаем приглашение на обед на следующий день. Почта, куда мы направляемся за письмами, оказывается более долгим делом. Почтмейстера нет на месте, и вследствие этого все заперто. Однако за ним отправляется мальчишка, и после соответствующей паузы (полчаса!) он появляется – сама любезность, приветствует наше прибытие в Хассеке, приказывает принести нам кофе и только после продолжительного обмена комплиментами переходит к самому делу – письмам.

«Но не стоит спешить, – говорит он, сияя. – Приходите завтра снова. Я буду рад снова принимать вас».

«Завтра, – говорит Макс, – нас ждет работа. Мы бы хотели получить письма сегодня».

А, ну вот и кофе! Мы сидим и неторопливо пьем его. Наконец, после наших вежливых настойчивых просьб, почтмейстер отпирает свой личный офис и начинает поиски. От щедрости души он пытается навязать нам дополнительно письма, адресованные другим европейцам. «Лучше бы вы все-таки взяли вот эти, – говорит он, – они уже здесь месяцев шесть. Никто за ними не пришел Да, да, конечно же, они для вас».

Вежливо, но твердо мы отказываемся от корреспонденции мистера Джонсона, месье Маврогордата и мистера Пая. Почтмейстер разочарован.

«Так мало? – говорит он. – Ну пожалуйста, вот это, большое, может быть, вы его все-таки возьмете?»

Но мы настаиваем на том, чтобы твердо ограничиться теми письмами и газетами, которые адресованы на наши имена. Как было условлено, нам прислан денежный перевод, и Макс поднимает вопрос о том, чтобы получить деньги. Кажется, это невероятно сложно. Насколько мы понимаем, почтмейстер никогда раньше не видел денежного перевода и, что совершенно понятно, относится к нему с большим подозрением. Он призывает двух ассистентов, и вопрос обсуждается очень глубоко, но в то же время весело. Это что-то совершенно новое и чудесное, и у каждого может быть по этому поводу свое собственное мнение.

В конце концов вопрос решен и многочисленные бумаги подписаны, и тут происходит неожиданное открытие: наличных денег на почте нет! Этому, говорит почтмейстер, можно помочь завтра! Он пошлет на базар и там их соберет.

Мы покидаем почту, чувствуя себе несколько изнуренными, и идем к тому месту у реки, которое мы выбрали для лагеря, – немного в стороне от пыли и грязи Хассеке. Печальное зрелище встречает нас. Иса, повар, сидит у кухонной палатки и, схватившись за голову, горько плачет.

Что случилось?

Увы, отвечает он, он опозорен. Мальчишки собрались вокруг и смеются над ним. Его честь погибла! Он на миг отвлекся, и собаки сожрали приготовленный им обед. Не осталось ничего, совсем ничего, кроме риса.

Мы мрачно едим пустой рис, в то время как Хамуди, Аристид и Абдулла повторяют несчастному Исе, что главный долг повара – не позволять своему вниманию рассеиваться, не отвлекаться от обеда, который он стряпает, вплоть до того момента, когда этот обед благополучно подан тем, для кого он предназначается.