По ночам здесь, на окраине Астоллы, совсем не слышалось шума города. Бессонная Москва в этом плане была гораздо более суетливой. Даже в Отрадном ночью шумели, гоняли на машинах и орали под окнами — не люди так бездомные кошки. Роесна, отгороженная от улицы высоким забором, располагалась в так называемой бесшумной зоне города. Здесь стояли не дома, а владения в полном смысле этого слова. В центре города домики иногда жались вплотную друг к другу, а порой разделялись узкими полосками садиков. Здесь же — хоть голым ходи и ори при этом — ни один сосед не увидит и не услышит. Дома Машка мечтала порой о том, чтобы жить в таком месте. Попав в поместье Вилигарка, ночами часто просыпалась от непривычной тишины. Птицы и насекомые в саду не жили, стрекотать и курлыкать было некому. Изредка только истошно верещал огородник, придавленный во сне собратом, да доносилось тихое, слегка нетрезвое эльфийское пение. Но, нужно сказать, нечасто. Сна эльфам требовалось гораздо меньше, чем людям, однако они этим не злоупотребляли и дебошей на территории работодателя не устраивали. Исполняли они чаще всего тоскливые баллады, сильно смахивающие на музыкальные произведения казахских акынов — об утраченной любви, потерянной родине и пропущенном обеде.
Машке не спалось. Тишина была объемной и такой осязаемой, что в ней впору было топиться. Выбравшись в сад, она задрала голову и, сжав в кулаке свежекупленный амулет, принялась разглядывать звезды. Небо, темно-темно-синее, без отвратительного оранжевого оттенка, присущего небу российской столицы, сверкало ими, как шея светской красавицы — бриллиантами. Звезд было много, только вот ни одно созвездие не казалось Машке знакомым. Конечно, знание астрономии нельзя было назвать ее сильной стороной, однако Большую и Малую Медведицу в Москве она находила на раз. Конечно, если они вообще виднелись сквозь дымку смога. Темную громаду Роесны окутывало магическое покрывало из тысяч крохотных огоньков. Казалось, это те же звезды сползли с небес, чтобы осесть на ее стенах. Все это выглядело очень красиво, как фантики от конфет «Юбилейные», но было совсем чужим. Ни привычного запаха бензина, ни всхлипов сигнализации, ни яркого света уличных фонарей... Не то чтобы Машке не хватало этих порочных признаков технической цивилизации, но светящийся мох светил вовсе не тем светом, к которому она привыкла. Машка вздохнула и плотнее прижала к себе амулет, холодный и не работающий. Как его запустить, она еще не разобралась, но оптимистично полагала, что это вопрос только времени и практики.
От отсутствия в небе Медведиц стало тоскливо. От тишины хотелось выть. Постояв еще немного, Машка почувствовала, как что-то шевелится совсем рядом с сердцем. «Грусть гложет», — подумала она. Шевеление стало настойчивее, и что-то довольно чувствительно оцарапало ей грудь. Машка взвизгнула, распахнула рубашку и, содрогнувшись, сбросила с себя крупного черного паука.
— Никогда больше не буду сожалеть, что в поместье нет насекомых! — с чувством сказала она. — И вообще, утром скажу Айшме, что на меня пауки нападают. Пусть вытравит магическим образом.
Мстительно взглянув вслед убегающему в панике многоногому гостю, она развернулась и отправилась спать. После неожиданного визита хандру как рукой сняло. Машка насекомых не любила, но сегодня была вынуждена признать, что иногда они бывают полезны. «Вот, выдумала новый метод натурального лечения, — с удовольствием подумала она, укладываясь. — Будь я дома, много денег бы заработала сразу. А что, от депрессии — лечит, от стресса — лечит. Наверняка еще от чего-нибудь лечит. Как бы это назвать покрасивее? Паукотерапия? Пауколечение?» С этими меркантильными мыслями она и заснула.
Утром Машка поднялась не выспавшись и в расстроенных чувствах. Амулет работал как-то странно: всю ночь ей снились непотребные женщины с Ленинградского шоссе, крикливые и грязные. Пребывая в раздражении, Машка наорала на пришедшего пожелать ей доброго утра Мая и немедленно устыдилась: уж эльф-то никак в ее проблемах не виноват.
— Тебя оставить в покое, размять плечи или утащить есть? — осторожно поинтересовался несколько обескураженный Машкиным поведением Май.
— Конечно, утащить есть! Всегда мечтала быть съеденной эльфом! — с неподдельным возмущением отозвалась Машка. — Но сначала размять плечи и накормить.
— Естественно. — Май взглянул на нее пренебрежительно. — Во-первых, эльфы людей не едят. Ну разве что в самом крайнем случае. А во-вторых, в тебе и есть-то нечего.
— Или нет, сначала все-таки кормить, — вслух размышляла Машка, не обращая внимания на сарказм приятеля. — Но только если ты платишь. Знаю я вас, вы, эльфы, ужасно богатые.
— Ты все перепутала! — фыркнул Май. — Богатые — это драконы. А мы, Высокие, всегда были безденежными бродягами. Мы считаем, что никто не должен владеть большим, чем ему необходимо. Но сегодня я все-таки спасу тебе жизнь. Кажется, у меня в кармане завалялось несколько мелких монеток, и ты вполне можешь рассчитывать на сухарик.