Распутницы

Тело и лицо гудели болью. Сейчас он осознал окончательно, что только что лишился трех сотен долларов, которые ему дал отец… У него даже не его деньги отняли, отцовские! Отцовские! Старик их заработал, а их вот так, походя, забрали! Суки! Твари! Воры! Его специально ждали, нападение было спланированным. Но не ради ограбления! Это он осознал сразу. Его собирались сломить этим нападением, этими действиями! Ну нет! Такого он никому не простит, не спустит на тормозах… Кто бы то ни были, они ответят по полной за выходку!

— Твари!!! — снова заорал он визгливо, мотая головой. — Достану! Всех достану! Уроды-ы-ы…

— О боже, тебя избили! — всполошилась жена.

— Ерунда.

Геннадий умылся и рухнул на диван — завтра выходной, и он отлежится, выйдет на работу в полном порядке. Кто же это налетел на него средь бела дня? Странно. Особенно странно то, что один из ублюдков назвал его ментом, хотя ничто не указывало на его принадлежность к полиции. Напали по наводке — яснее ясного. А вид денег их удивил. Они не знали, что у него будут доллары. Это не ограбление. То есть его ограбили, но с самого начала собирались лишь избить и унизить, облив мочой — полную банку приготовили. Это могли быть приятели его подследственных. Сколько у него дел ведётся? Восемь на данном этапе. Слишком много, чтобы вычислить, чьи братки устроили наезд.

Тут в мозгу высветилась кличка одного из ублюдков: Тетеря. Уже легче: по кличке можно попробовать отыскать, в чьей банде есть браток с таким прозвищем.

Зазвонил домашний телефон. Трубку взяла жена.

— Геннадия Андреевича? Кто его спрашивает? По работе? — Она зажала трубку ладонью, посмотрела на Геннадия: — Возьмёшь?

— Да. — Он через силу встал, взял трубку. — Слушаю.

— Начальник, поговорить надо. Дело не терпит… — отозвался незнакомый мужской баритон, неприятный, с шепелявинкой.

— Кто вы?

— Кто надо. Не задавай вопросов. Скажу одно — дело касается твоего отца.

— Что?! Что с ним?

— С ним? Хе-хе. Да дома он. Пока дома. А может оказаться в тюрьме… Ту девчонку помнишь, какую выкопали сегодня в лесу?

— Что вам надо? При чем здесь мой отец?

— Узнаешь. Выходи на улицу. — В трубке раздались короткие гудки.

Защемило сердце. Звонил какой-то варнак. Возможно, это связано с его избиением в парке. Но отец и та девка… Какая-то лабуда. Надо выйти и сказать козлам пару ласковых…

С улицы нетерпеливо запиликал автомобильный сигнал.

Придётся идти.

Кряхтя от боли, Геннадий спрятал в боковой карман пиджака пистолет. Хотел надеть туфли, но передумал, остался в домашних тапках — будет говорить с шелупонью перед подъездом.

— Гена, ты куда? — испугалась жена.

— Подвезли бумаги, заберу. Надо просмотреть за выходной.

— Какие бумаги?! Ты взгляни на себя — синяками и ссадинами весь оплыл!

— Ира, это моя работа.

— Господи! Ладно, лежи, я сама сбегаю.

— Нет. Я вернусь через десять минут.

Геннадий вышел из квартиры, за спиной щелкнул английский замок. Уже смеркалось, в подъезде было темно. Терзаемый тревогой, он поспешил на улицу.

Прямо перед подъездом стоял черный «мерседес». Задняя дверь была распахнута, её придерживал худой, коротко стриженный мужик, одетый в легкий тренировочный костюм.

— Садись, следак. Поедем на стрелку.

— Никуда я не поеду. — Геннадий встал на пороге подъезда, сжимая в кармане пистолет. Если шестёрка рыпнется, он выстрелит не раздумывая.

— Твой папашка подставился, понял? Трахнул ту бабу — Зию. Её ведь убили. А? — Шестёрка ощерился в улыбке.

Вихрь мыслей пронёсся в мозгу Егорова. Отца втянули в грязное дело, тут сомнений быть не могло — отсюда и доллары. Гады!

Вздохнув, он решительно шагнул к открытой двери «мерседеса» и сел на мягкое сиденье. Шестёрка нырнул следом, подтолкнул его, подвигая. Дверца закрылась. «Мерседес» выехал из двора и полетел по тёмным улицам города.

В голове Геннадия творился сумбур. Отец и Зия — что-то немыслимое! Трахнул… Да он уже не в состоянии вступать в половую связь. Ах, уроды, они просто заманили Геннадия в ловушку… Вывезут за город и грохнут. И жене ничего не сказал. Тупица, осел! Потным от страха пальцем он отщелкнул в кармане предохранитель пистолета.

Шестёрка, щерясь нечистой улыбкой, тыкнул:

— Смотри-ка.

Он всунул Геннадию под нос фотографию.

В полутемном салоне Егоров не сразу разглядел, что там, а поняв, онемел, забыв и про похищение, и про свой пистолет. Он забрал фотографию, всмотрелся. Немыслимо! Это явный компьютерный монтаж. Отец, в рубашке, но без штанов, радостно разевая рот в улыбке, сжимал талию кричащей Зин, которая сидела к нему спиной на его толстом члене. Голова отца выглядывала из-под локтя девки.

Геннадий взглянул на шестёрку. Тот довольно кивнул, выпячивая нижнюю губу:

— Так-то, мент, влип твой папик.

— Разберёмся, — прохрипел Егоров.

— Это цветочки. На месте тебе ягодки будут, а может, и грибы.