Распутник

– А что мне было делать? – спрашивает он сквозь сжатые зубы. – Моя девушка ведь на секс не соглашается.

Его девушка. Так вот кто я теперь такая. И хотя я думала, что мне будет приятно это услышать, ощущаю одно только сожаление. Как я могла быть такой глупой? Начать все это с ним?

– Я не твоя девушка. Не уверена даже, что я твоя бегунья. Я точно знаю одно: я ухожу. – Я встаю.

– Пенроуз, – шепотом рявкает он. – А ну сядь обратно. Мы еще не закончили.

Я послушно сажусь, но на этот раз – что самое неожиданное – не потому, что хочу услышать его неубедительные оправдания, а потому, что должна. Он мой тренер. И теперь я начинаю замечать сходства между Локеном и тем жутким учителем географии.

– Послушай, то, что происходит между мной и Брендой… долго не продлится. Я хочу тебя. Я ясно дал это понять.

– А я не хочу разлучать тебя с матерью твоего ребенка.

Сказав это, я осознаю, что дело не только в том, что я чувствую себя редкостной мерзавкой из-за того, чем занималась с ним, женатым мужчиной. Все происходящее утратило свой лоск. Когда несколько дней назад я подслушивала в столовой, что говорят о нем и его жене дежурные учителя, меня осенило, что все это большая ошибка.

Какой человек спит со своей ученицей?

Какой человек изменяет своей беременной жене?

Недостойный, вот какой.

– Ты никого не разлучаешь. Я хочу тебя. Я люблю тебя. Всю неделю не переставал о тебе думать. – В голосе тренера слышится настойчивость. Я бросаю на него взгляд, но все равно встаю со скамейки. Наверное, если кто-то увидит нас издалека, происходящее покажется ему странным. Я ухожу от тренера, а не наоборот.

Его признание в любви ничего не меняет.

– Прости. Я тебя не люблю.

– Я знаю, что любишь.

– Нет, не люблю. – На самом деле я не знаю, что чувствую, а чего не чувствую. Знаю только, что совсем запуталась. Мне нужно выбраться из этой ситуации, и поскорее.

– Разговор еще не окончен, – предупреждает тренер и встает вслед за мной, озираясь по сторонам, будто вор в ночи, собравшийся вылезти из чужого окна.

Я отворачиваюсь и ухожу прочь с мыслью, что он точно закончен.

Двадцать шестая

Белль

Этот мужчина окончательно меня уничтожит, и я ничего не могла с этим поделать, кроме как воочию за ним наблюдать. Я поняла это, как только он опустил ладони мне на живот.

Малышка Уайтхолл сразу же зашевелилась. Возникло чувство, будто бабочки впервые расправили крылышки у меня в животе.

Малышка поняла, что ее папа прикоснулся к ней в первый раз, и отреагировала на его прикосновения.

После этого все происходило стремительно.

Поцелуи.

Засосы.

Прикосновения кожи к коже.

Тайны.

Я чувствовала, будто лечу с обрыва.

Падаю, падаю, падаю.

Но все равно не пыталась за что-то ухватиться или прекратить происходящее.

Омут не кажется таким уж глубоким, когда из него совсем не хочется выбираться.

Вот почему влюбленность – опасная игра.

Она дарит худшее, что может обрести такая, как я.

Надежду.