Распутица

Михаил посмотрел на окна дома, где, как ему показалось, никого не было. А ведь у него было намерение под благовидным предлогом познакомиться с Кузьмой Дубакиным для расширения своих деловых связей. Но теперь этот вариант сотрудничества, похоже, отпадал, но в то же время от которого он пока не отказывался. Михаил поехал к музыкальной школе на Атамановскую. Нет, он уже никак не мог обходиться без посторонних связей с приличными женщинами. Вот и Лера была по-своему хороша, к тому же с мужем давно разбежались. С ней легко общаться, хотя иной раз она вела себя внешне с показной холодностью, будто была равнодушна к сексу, и вместе с тем отдавалась с азартом, что, казалось, ей было совершенно несвойственно. И в то же время Михаила к ней тянуло не только то, что можно было переспать (по её словам, без этого она и сама могла обойтись), просто Лера хороший и надежный товарищ и подходила для поддержания его дела, ради которого и постарался забыть её недавнеё увлечение. Сейчас как раз она вела урок. Михаил поехал в бар, где у него также были налажены связи с барменами и официантками. Он завёз им пакет импортных шмоток, получил деньги за предыдущую партию. Покурил, выпил поднесённый безалкогольный коктейль и поехал опять к музыкальной школе. Лера и какой-то мужчина стояли у входа и увлечённо разговаривали… Михаил не вышел из машины и продолжал сидеть. «Кто бы это мог быть? – подумал он. – Может, мент или тот самый её тайный обожатель? Или её коллега?» Но на музыканта он был не похож. Слишком лицо грубоватое, неинтеллигентное. И чтобы тут зря не светиться, Михаил уехал. На ходу он посмотрел в смотровое зеркальце. Лера всё так же что-то втолковывала мужчине, и он решил, что так разговаривают только учителя с родителями. Он видел, как Алла беседовала с ними, и создавалось впечатление, словно за что-то она их отчитывала.

Глава двадцатая

Вечером надо было заехать в детсад за детьми. Но Юлия позвонила туда, сказав, что задержится на час. А сама пошла к Валентине посмотреть вещи Михаила, он сказал, что всё это добро тянет на пять с половиной тысяч, а там – как удастся ей продать, он разрешает по своему усмотрению накинуть десятку-другую сверхустановленной им таксы, но не больше.

Семён, наверное, был давно дома. И она не ошиблась: он сидел на кухне в задумчиво-сосредоточенной позе и дымил папиросой. Юлия отдала ему деньги за проданное масло. Но это были пока не всё. Дома в холодильнике ещё оставалось масло, которое собиралась продать в своём подъезде. Семён со ста семидесяти пяти рублей должен был дать ей двадцать пять рублей. Но Юля не взяла ни рубля, сказав, что возьмёт, когда продаст всё масло.

Она пересмотрела все вещи: в сумке лежало десять джинс «Монтана», которые брали за штуку по триста рублей, затем десять японских зонтиков и джинсовые юбки, платья сафари и батники. Она не взяла домой ни одной вещи исключительно из опасения, чтобы не увидел муж и что у неё от него появилась тайна, Юлию это нёмало тревожило, так как омерзительно жить как бы с оглядкой, но обстоятельства были сильнеё её.

– Ну и что ты будешь с ними делать? – спросила Валентина не без некоторой зависти.

– Как что, продам! Сейчас вынесу сумку на улицу – всё сбегутся, – весело, с озорным блеском в глазах ответила Юлия.

– Ну да, и тут же схватит милиция, у нас завистливых людей полно, – засмеялась сестра, словно намекая и на себя.

– Ничего, за это не посадят…

– Ты серьёзно так думаешь? – удивилась она. Неужели перед ней та самая Юлия, которая в своё время, работая в санаторной столовой, конфликтовала с завстоловой?

– А что же, я должна сидеть сложа руки или париться в кафе за сто двадцать рублей? Я зайду к Светке, может, она найдёт покупателей?

– Ну да, она найдёт, а ты себе денежки положишь в карман? – засмеялась сестра, и за её смехом скрывалась завуалированная укоризна.

– Ты думаешь, мне много выгорает на этом бизнесе? Значит, позавидовала, я это вижу, некрасиво, некрасиво завидовать сироте, – и осудительно покачала слегка головой, не скрывая презрительной усмешки.

– Не знаю, без выгоды для себя не продавала бы. Я уж пошутила, какая же ты сирота, вон дети при тебе и я рядом, – пожурила она. – Смотри, про шмотки узнает Коля – пропала! А этот мужик хитрый, какой пижон, машину имеет за ворованные деньги. Грязные дела он творит. Попадётся и тебя за собой потянет. Вот будет слава!

– Что ты меня пугаешь? Почему не помочь хорошему человеку? Не буду тебя просить…

– Домой шмотки понесёшь? Лучше всё не тащи, возьми часть, а если муж спросит, скажи, что на работе дали примерить.

– Я заеду к знакомым, а домой не повезу. А то Коля с ходу поймёт, что к чему.