Распутин. Три демона последнего святого

Поскольку о беременности императрицы, окончившейся ничем, было широко объявлено, то в народе, так и не дождавшемся обещанного прибавления в царской семье, тут же поползли слухи, что царица родила-де неведомого урода, чуть ли не исчадье самого дьявола. Популярности императорской чете это, разумеется, не прибавило.

Филипп и тут вывернулся — убедил императрицу, что во всем виновата она сама, слабо верившая в чудо и прибегнувшая от сомнений своих к услугам акушеров.

Еще в бытность мсье Филиппа в Петербурге, не без помощи своего окружения и церковных иерархов, желавших приобщить императорскую чету к какому-нибудь русскому, православному чуду, Николай и Александра избрали себе в небесные покровители монаха Саровской пустыни Серафима, умершего в 1833 году и еще при жизни снискавшего себе великую подвижническую славу. Существовало предание о пророчестве Серафимом судеб будущих российских государей, согласно которому на царствование Николая II должны были вначале приходиться всяческие беды, вплоть до войны и смуты, но вторая половина его обещала быть благополучной.

Николай II (конечно же — не без участия супруги) настолько проникся расположением к старцу Серафиму, что в 1902 году предложил Победоносцеву, всесильному обер-прокурору Святейшего Синода, представить ему указ о провозглашении Серафима Саровского святым и имел твердость настоять на своем решении.

Семнадцатого июля 1903 года Николай II и обе императрицы — вдовствующая и замужняя, в сопровождении членов императорской фамилии и большой свиты прибыли в Саров. На следующий день при скоплении огромного количества (трехсот тысяч!) богомольцев, собравшихся чуть ли не со всей Руси, состоялось торжественное прославление Преподобного Серафима Саровского. Императрица в своем рвении дошла до того, что той же ночью купалась в пруду, где, по сведениям современников, ежедневно, невзирая на погоду и время года, омывался святой Серафим.

«Что касается святости и чудес святого Серафима, — говорил впоследствии Николай II, — то уже в этом я так уверен, что никто никогда не поколеблет мое убеждение. Я имею к этому неоспоримые доказательства». Доказательства и впрямь были веские — 30 июля 1904 года, ровно через 12 месяцев и 12 дней (Александра Федоровна была буквально помешана на мистическом значении цифр и не могла не оценить подобного совпадения) после молитв у гроба святого и купания в пруду, императрица наконец-то родила долгожданного сына!

«Незабвенный, великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божия, — записал Николай в дневнике. — В 1 ¹/₄ дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем». Наследник престола получил имя в честь любимого предка Николая II — царя Алексея Михайловича Романова.

Очень скоро, 8 сентября 1904 года, в дневнике императора появилась тревожная запись: «Очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея». У наследника престола была диагностирована гемофилия: болезнь, при которой кровь не имеет способности свертываться, и любое кровотечение, любой порез, любой ушиб чреваты самыми фатальными последствиями. Болезнью этой болеют только мужчины, но передается она по женской линии. Цесаревич Алексей получил ее от своей матери, а та через свою мать от бабки — английской королевы Виктории.

Великая радость сменилась великим горем — несчастные родители жили в постоянном страхе за жизнь своего единственного, столь долгожданного, сына.

И не было рядом друга, способного поддержать и утешить. Мсье Филипп, который был достаточно умен для того, чтобы понимать, насколько шатким стало его положение при дворе российского императора, покинул Петербург и вернулся во Францию. Вполне возможно, что на этот шаг его подвигли и нелады со здоровьем — довольно скоро после возвращения на родину, 20 июля 1905 года, он скончался, или же, по уверению своих поклонников, «поднялся живым на небо, окончив на планете свою миссию».

На память о нем у императрицы остались синяя кожаная рамка с несколькими высушенными цветами в ней, к которым, по словам мсье Филиппа, прикасался не кто иной, как сам Христос, и икона с колокольчиком, который должен был предостерегать свою владелицу о недругах.

К болезни сына добавились и другие неприятности, довольно крупные.

Поддавшись на уговоры своего ближайшего окружения и военной верхушки, Николай ввязался в вооруженный конфликт с Японией за территории в Маньчжурии. Вначале он рассчитывал на то, что война эта будет недолгой и победоносной, но его ожидания не оправдались. Позорные поражения следовали одно за другим, вдобавок вскрылись случаи неслыханной коррупции в армейском интендантстве и масштабных махинаций в снабжении армии. Картонные подметки для солдатских сапог были не анекдотом, а печальной правдой.