Распутин-1917

По пунцовому лицу Путилова побежали белые пятна, он попытался вскочить на ноги, но рухнул обратно в кресло, наткнувшись на плечо лорда. Посол Великобритании, наклонив голову, прошипел на ухо олигарха по-русски:

— Слушай меня внимательно, туземный мусор! Ты будешь поступать, как мы предпишем, говорить, что мы продиктуем и делать это только тогда, когда соизволим отдать соответствующую команду. Всё остальное время ты будешь преданно смотреть мне в глаза и громко поддакивать. Спорить со мной, проявлять недовольство или более того — не подчиняться — недоступная роскошь для аборигена, будь он хоть трижды миллионер. Я доходчиво изъясняюсь?

Путилов испуганно скользнул взглядом по сторонам — проверить, не наблюдает ли кто за ним, есть ли свидетели его позора. Кажется, все заняты своими делами, никто ничего не заметил. Председатель Думы Родзянко, председатель Военно-промышленного комитета Гучков, князь Львов, кадетский вождь Милюков, бывший министр иностранных дел Сазонов, генерал Поливанов что-то оживленно обсуждают за соседним столом. Товарищ министра путей сообщения Ломоносов уснул в мягком кресле. В трех шагах примостился посол Франции, но он что-то торопливо пишет в блокнот и полностью поглощён этим занятием…

Проводив русского заводчика долгим тяжелым взглядом, французский дипломат Морис Палеолог ехидно улыбнулся и продолжил заносить в дневник свои мысли:

"По культуре и развитию, французы и русские стоят на принципиально разном уровне. Россия одна из самых отсталых стран в свете: из ста восьмидесяти миллионов жителей сто пятьдесят миллионов неграмотных. Сравните с этой невежественной и бессознательной массой нашу армию: все наши солдаты с образованием; в первых рядах бьются молодые силы, проявившие себя в искусстве, в науке, люди талантливые и утонченные; это сливки и цвет человечества."(**)

Ах, эти утонченные, изысканные французы! Какой слог! Какая непосредственность! “Увидеть Париж и умереть!” — восторженная аристократическая формула стала мрачной действительностью для десяти тысяч русских солдат из сорокатысячного экспедиционного корпуса царской армии, сражавшегося за Францию в Шампани и Арденнах. Особо отличилась русская инфантерия под Реймсом, не допустив прорыва немецких дивизий в направлении Парижа. Русскими костями устлана земля под Верденом. А эстет и бонвиван Жорж Морис Палеолог в это время капризно морщит носик и пальчиком небрежно указывает “этим русским варварам” на их место в конюшне. И он не одинок! Тысячи иностранных акционеров петроградских банков, среди которых преобладали свободолюбивые французы, неистово приветствовали в чужой воюющей стране вольницу печати, стачек, манифестаций, дезертирства, беспощадно подавляемую в своем доме. Им подпевала дипломатическая рать и компрадоры российской столицы, имя которым — легион!

Соратники Путилова по нелегкому, но доходному делу — перекладыванию национального достояния Отечества в частные карманы — под патриотические лозунги нагло вывозили за бесценок то немногое, что давали воюющей стране недра и земля, ежегодно удваивали свой капитал, беспроблемно кочевали из Ниццы в Петроград и обратно, несмотря на близость фронта. К 1917 году они объединились в три самодеятельные организации — земский и городской союзы и Центральный военно-промышленный комитет. По состоянию на 1 февраля эта гоп-компания получила от военного министерства заказы и финансирование на двести сорок два миллиона рублей, а выполнила только на восемьдесят. Причины такого потрясающего частно-государственного партнерства в оборонной сфере объяснял “земгусар” князь Трубецкой:

“Бесконтрольное швыряние денег и покупки, не считаясь ни с какими ценами, создавали большие искушения для иных слабых душ. С другой стороны, подрядчики, чуя возможность огромной наживы, искушали взятками некоторых работников закупочного аппарата.”