Распутье

Возможно, Коша поверил Вере. Но он хронически не доверял мне. А означало это, что он никак не мог успокоиться в своей проверке, как будто точно знал, что рано или поздно одна из нас проколется – обронит полфразы-намека на лишнюю осведомленность. Вера не прокалывалась, а заданную планку вынуждена была держать и я. Мы вообще с ней больше спорную тему не поднимали, ни разу, даже находясь в полной безопасности, как если бы договорились об этом. Как же я ценила ее осторожность! Мне все равно никакая ее помощь не требуется, а если прижмет – вот тогда я и упомяну, но вначале сто раз оглянусь по сторонам и громкость шепота снижу в сто раз.

Коша же продолжал дотошно искать любые подтверждения моей вины в поведении Веры. Он не говорил об этом прямо, но ловил каждое слово и каждый взгляд.

– Смотри, Руслан, я почти постоянно попадаю в десятку! – похвасталась я, когда надоело его пристальное внимание к телохранительнице.

– Ага. Научил на свою голову. Может, Иван Алексеевич будет вывозить вас на охоту? Хотя самого его любителем таких развлечений не назовешь.

– Что ты! Я не смогу стрелять в зверье – жалко, – призналась честно.

– Понятно. А в кого сможете?

– Только в мишень, Руслан, только в мишень.

И многозначительно ему улыбнулась. Коша не остался в долгу – в ответ улыбнулся еще многозначительнее. Нет, он мне вообще не доверяет, всегда ждет подвоха. А мы не могли остановиться в желании сожрать друг друга заживо во взаимном недоверии и иронии. И точно – Коша продолжил:

– Елизавета Андреевна, а вам интересно научиться обращаться со снайперской винтовкой?

– Очень интересно! Особенно если решусь выехать с Иваном на охоту. Но разве у тебя такая есть?

– Ни разу даже не видел. Вера, где можно потренироваться со снайперкой?

– В школе телохранителей, – она даже не прервала выстрелы. – Но я думала, ты и сам в такой учился. Там антиснайперская подготовка, потому само оружие хотя бы показывают.

– Я не учился. Я программист, на самом деле. А в телохранители выбился из любительского бокса.

– Ничего себе, – Вера не выразила ни малейшего удивления тоном. – Была уверена, что ты как минимум из силовиков.

И я не удержалась – сама моя смелость иронизировать на эти темы при Вере служила доказательством ее неосведомленности:

– Вот такие нынче программисты, Вер. Скажем спасибо, что Руслан по профилю работать не пошел – а то хана клиентуре. Или ты по профилю тоже пошел?

– О, Елизавета Андреевна, теперь и мне захотелось пострелять из снайперской винтовки. Может, в пейнтбол хотя бы? Хотя мы втроем никогда не сможем разделиться на команды. Вера, ты в чьей команде?

– Я на выездах всегда рядом с Лизой. У меня в договоре это однозначно указано – ты сам подчеркивал.

Он не мог ее поймать, а я своими вставками сбивала всю потенциальную серьезность. Но, видимо, чем-то все-таки подкинула пищу для размышлений, раз уже в доме Коша решил поговорить.

Ивана за ужином не было, потому я привычно ела одна. Коша вошел, прикрыл за собой дверь и без приглашения уселся на одно из свободных мест сбоку стола. Я отложила вилку и вдруг озвучила невесть откуда взявшуюся мысль:

– Кстати, Коша, а почему Иван никогда не приглашает тебя за стол? Мне только сейчас это показалось странным. Ведь он тебя больше сыновей любит, преемником своим назначил, но ты ужинаешь в столовой с прислугой. Странно.

– Ничего странного не вижу, Елизавета Андреевна. Он хочет проводить это время с женой, а не с подчиненными.

Я усмехнулась.

– Пижон ему подчиненный, Морж, Зеля, Славка, Вера – подчиненные. А ты ему самое дорогое сокровище и самая ценная инвестиция.

– Угомоните свою ревность, Елизавета Андреевна. Хотя я уже не понимаю, кого к кому вы ревнуете.

Я встала, поскольку уже закончила, но перебираться в гостиную не хотелось: Коша не просто так выбрал именно это место: здесь нас могут застать вдвоем, но не подслушать – слишком большое помещение, чтобы снаружи можно было разобрать хоть слово.

– Ты хотел о чем-то поговорить?

– Да. – Он был вынужден тоже подняться на ноги. – Елизавета Андреевна, Вера ведет себя подозрительно. Вы ничего не хотите мне сказать – ну, раз мы договорились не воевать друг против друга?

А ведь он сам меня этому и обучал – на допросе спрашивающий нередко делает вид, что в курсе некоторых подробностей. Потому я привычно и широко улыбнулась – Коша эту улыбку тоже знает, и ни на миг ей не поверил.

– Не заметила. А в чем подозрительно?

– Она меня сторонится. В прямом смысле этого слова – держится на небольшом расстоянии, хотя совсем недавно у нас были совершенно другие отношения. Что же произошло?

Мне удалось выдохнуть не резко, а медленно. И улыбку сохранить. А ведь действительно – Вера ни словом, ни выражением лица себя не выдала, но теперь для нее Коша стал правой рукой преступника. Она просто на подсознательном уровне в одностороннем порядке закончила их дружбу. Кто бы мог подумать, что даже такая мелочь окажется замеченной. Но я добавила в тон издевки:

– Не поняла, Вера не кидается с тобой обниматься?

– В том числе. Подозрительно. У нас были теплые отношения, вы сами видели.