Расплата

— …задал вопрос, мне не дали его переговорить… насчет бандформирований, и которым платят деньги. Что они там делают? — спросил, судя по построению речи, наш офицер.

— Но вот видите ли, в чем дело?! — ответил Ковалев. — Вы… только что приехали в этот город на танке, а я в этом городе нахожусь уже с четырнадцатого числа, семнадцать дней. Я вас уверяю, можете мне поверить, я не видел здесь бандформирований! Я видел здесь вооруженный народ. Люди приходят из деревень. Вот я видел человека, который продал две коровы и купил автомат. Я его спросил: «Зачем ты это делаешь?». «Защищать свой дом!», говорит он. Понимаете, может быть, народ ошибается, может быть, народ имеет ложные идеалы, но нельзя выбить из него эти идеалы бомбами! Шшшшшшш!

— …Хорошо, он простой чеченец, тогда ответьте, что делают в Грозном украинские националисты, которые воюют со мной? Что делают литовцы? Что делают афганистанцы? Они ведь не защищают народ, они получают большие деньги!

— Вот, видите ли, я повторяю еще раз: Вы впервые… Вы впервые в Грозном, приехавший на танке, а я сюда приехал не на танке и не видел здесь афганистанцев. Вот когда телевидение передало, что моджахеды сосредоточены в гостинице «Кавказ», я сразу туда побежал. Дескать, вышли оттуда все журналисты, а пусть останутся одни моджахеды — мы их разбомбим! Мы туда немедленно прибежали — гостиница пустая! Шшшшшш! В некоторых номерах снег лежит, потому что рамы повыбиты. Там никого не было! Это ложь!

— Насчет украинских националистов тоже ложь? Когда начальник, командир ихнего батальона выступал и грозил всех… убить всех русских, которых он только встретит?!

— Э-э-э… — только и проблеял правозащитник, вероятно не зная, что возразить.

— Это снимали ваши корреспонденты! Не я это говорил, а показывало центральное телевидение.

— Вряд ли здесь батальон. Наверное, это люди…

— Триста человек по всем меркам военного времени — это полнокровный батальон. Хорошо обученный, — продолжал оперировать фактами офицер.

— Вам легко понять, наверное, что я этих убеждений не разделяю. Наверное, не трудно мне поверить. Понимаете, я сюда не для того приехал, чтоб кого-нибудь убить, а для того, чтобы попытаться кого-нибудь спасти. Увы, пока безуспешно. Но, вот… ну, нехорошие у этого украинца убеждения! Непонятно, откуда они у него взялись?! Но вы же понимаете, что не эти украинцы делают здесь погоду?!

— Да, но каждый из этих украинцев может уничтожить не одного русского, не одного мирного жителя! Я не уверен, что они, блин, такие праведные ребята, и помимо этих денег они не обворуют это же мирное население в этом же городе. Особенно, когда сейчас идут бои!

— Да… немного, уверяю вас, немного здесь этих украинцев, если они и есть! Да, вы понимаете, лучше слышишь того, кто громко кричит. Но вот я вам скажу, не так давно мы, вся наша группа, были в селе Новые Атаги… Старые Атаги, вернее! А… Там… чеченцы… населяют это село и в очень многих домах, самых богатых, живут и русские семьи и чеченские из Грозного… и русские. Я там видел многих русских. Они… они укрылись… от… от огня и опасности. От опасности, которую им родная русская армия несет. Где они укрылись? Они воспользовались гостеприимством чеченцев. Понимаете, не все так просто! Вот вам… вам объясняют, будто здесь… бандиты. Уверяю вас — это не так!

— Вы знаете, я лично видел снайпера, женщину из Прибалтики, которая стреляла по нашим солдатам, и которую пришлось застрелить за это. Как вы тоже можете это объяснить? Разве Россия учила ее для того стрелять, чтобы она стреляла потом в солдата — кому в голову или в сердце? Кстати, обучалась-то она в советской России!

— Понимаете… эта же… Я нисколько не одобряю действия этой женщины!.. Это очень скверные действия, и они настраивают людей соответствующим образом. Настраивают не на дружбу, а на вражду… Это отвратительные, грязные, кровавые действия. Я с вами совершенно согласен… Но только ведь она стреляла хотя бы в солдат! В солдат, давших присягу и носящих оружие. А здесь в кого стреляют? Понимаете, здесь-то вот стреляют туда, куда…

— Солдаты здесь абсолютно ни при чем! Шшшшшшш!

— В пацанов эта падла стреляла! В восемнадцатилетних пацанов! — прокричал я в праведном гневе, нажав тангенту передачи. Но меня, похоже, никто в эфире не услышал.

— …если мы начнем такие примеры перебирать… Ведь когда танки въезжают в город, мирным жителям всегда плохо… хотя бы солдаты и не хотели их обидеть. Вот… вот ведь, в чем беда! — продолжает доказывать свое Ковалев.

— Да, я с вами… шшшш …это беда, но дело в том, что эти мирные жители страдают… Если он мирный житель, он страдает от вооруженного человека, который сидит в этом доме с гранатометом, с пулеметом и обстреливает солдат. И потом, солдату трудно разобраться, стреляет он в этом доме в вооруженного или в мирного жителя, который не виноват при этом! Шшшшшшшшш!