Расписной

Тяжелые удары градом сыпались со всех сторон. Вольф не мог ни увернуться, ни защититься. Черенок вил ткнул в лицо, из лопнувшей губы потекла кровь. Внезапно пришла мысль, что здесь, в неизвестной деревеньке Дворы, нормальные работящие мужики могут забить его насмерть, как забивают пойманного в овчарне волка. И то, что он офицер, орденоносец, сотрудник КГБ, выполняющий задание государственной важности, никакой роли не сыграет: бессмертные супермены встречаются только в кино…

Внезапно сквозь застилающую сознание пелену прорвался озабоченный крик сторожа:

– Петрович, иди быстро, тут тебя к телефону требуют!

Удары сыпались еще целую вечность. Вольф перестал ощущать боль, только глухие толчки, болезненно отдающиеся внутри.

– Разойдись! Назад все! Не бить! – истошно заорал с крыльца Петрович. Град прекратился. – Вы что, офанарели? Люди вы или звери?! Развязывай его, быстро!

Подбежав, лейтенант лихорадочно принялся ощупывать Вольфа, растирать затекшие руки и ноги.

– Как же это так… Откуда я мог знать… Держись, братишка… Эй, дайте под голову что-нибудь!

– Што такое, Петрович? Што стряслось?

– Да то! Это важный человек! Из самой Москвы звонили, приказали охранять и заботиться! А вы его чуть насмерть не замолотили!

– Подожди, ты же сам…

– Что я? Что я?! Я для порядка, несильно…

Перебранку перекрыл нарастающий гул – вначале показалось, что подъезжает машина, но гул был слишком сильным, будто газовала целая колонна грузовиков. Подул сильный ветер.

– Ничего себе! Вертолет из Москвы! Давай по домам от греха!

Преодолевая боль во всем теле, Вольф приподнялся.

– Оклемался? Ну и слава богу! Давай я тебе помогу, – суетился лейтенант.

Мужики со всех ног разбегались в разные стороны, только сторож топтался поблизости, но ружье на всякий случай прислонил к крыльцу.

Метрах в сорока на выгоне садился выкрашенный в защитный цвет «Ми-2» с красной звездой на фюзеляже. Вот шасси коснулось земли, рев двигателей смолк. Ставшие видимыми лопасти медленно тормозили свой бег. Сразу же распахнулся люк, несколько человек выпрыгнули наружу и побежали к правлению. Первым мчался подполковник Петрунов.

* * *

– Здорово совпало! – обаятельно улыбался Александр Иванович. – Мы с Романом целый день челночим над лесом, тебя высматриваем, а тут радиограмма: Дворы! Коля говорит: «Да это рядом!»

– Километров шестьдесят, не больше! – улыбнулся местный опер, разливая водку. Он организовал отдых по высшему разряду: горячая баня, холодная «Столичная», жареная дичь, соленые грибочки…

– Как по заказу получилось! – Лейтенант Медведев, широко улыбаясь, подложил Вольфу в тарелку грудку куропатки.

Все трое, распаренные и благодушные, сидели на веранде, лениво отмахиваясь от комаров. Вольф с наслаждением вдыхал чистый лесной воздух и ощущал непривычное чувство сытости. Водка его не брала: хотя боль в теле заглушилась, сознание оставалось ясным.

– Минут за пятнадцать и долетели! – закончил Петрунов.

– Если бы за десять, мне бы меньше досталось, – пошутил Вольф, поднимая рюмку. – Вон как разукрасили!

– Ничего, это даже к лучшему! – выскочило у Александра Ивановича. Спохватившись, он несколько стушевался, лучезарная улыбка потускнела.

– Что ж тут хорошего, если меня отмудохали до потери пульса? – раздраженно спросил Вольф.

– Не обижайся. Главное, кости целы, все цело. А для легенды действительно лучше…

При Коле о делах не говорили: конспирация не терпит лишних ушей, чьи бы они ни были – даже для соратников не делается исключений.

– Давайте за Владимира! – предложил Медведев. – Полтора месяца уже, даже мне тяжко…

– Полтора месяца? – Вольф почесал в затылке. – Мне кажется – целая вечность…

Коля деликатно потупился и встал:

– Пойду посмотрю, как там ночлег готовят…

– Да сиди, без тебя справятся, – для проформы сказал Петрунов, а когда коллега ушел, нетерпеливо повернулся к Вольфу: – Ну, как ты?

– Еле дотянул. Еле-еле…

Петрунов насторожился и перестал улыбаться.

– Как «дотянул»? Операция только начинается! Там знаешь что наверху творится? Целая буря! Рябинченко Вострецова отжарил, тот – меня! Дал неделю сроку, иначе, сказал, шкуру снимет!

– Не по-настоящему ведь! – угрюмо сказал Вольф. Слова подполковника не произвели на него ни малейшего впечатления.

– Что?

– Шкуру он не снимет. И не зарежет. И в петушатник не загонит.

– Что ты говоришь? – Петрунов вытаращил глаза.

– Под шконкой не прогонит. Не удавит ночью. Гвоздь в ухо не забьет…

– О чем ты, Володя? Тебе плохо?

– Нет, все нормально. Сейчас мне хорошо. Много пространства, чистый воздух. И вокруг нет десятков ядовитых змей, которые ползают по телу и могут укусить в любой момент…

Вольф налил сам себе и выпил, потом налил еще раз.

– Вы знаете, Александр Иванович, здесь даже бьют по-другому. Посмотри: вчетвером старались – и я отделался синяками и ушибами. А там посадили бы на копчик и в момент сделали инвалидом на всю жизнь.

– Я ничего не понимаю, Владимир. К чему ты все это говоришь?

– К тому, что Вострецов ничего не может. И Рябинченко тоже ничего. Ну, понизят в звании. Уволят из органов. Исключат из партии. И все! Чего их бояться?