Расписной

В деревне Вольф переполошил всех собак. Грязный, небритый, в мятой зэковской робе, он устало брел по пустынной улице вдоль неровного ряда черных покосившихся домишек, напоминающих зубы в челюсти колхозника-пенсионера. За ним клубилась пыль и катился многоголосый остервенелый лай беспородных шавок разных мастей и размеров. Не будет ничего удивительного, если из-за какой-то занавески жахнет дуплетом старенькая двустволка, заряженная вместо дроби порубленными гвоздями. В этих краях издавна за голову беглеца давали чай, сахар, сигареты и немного денег…

Но когда он подошел к правлению и увидел сторожа, опасения развеялись. У того был еще более запущенный вид, и встретил он незнакомца вполне радушно.

– Здравствуй, мил-человек. Закурить не дашь?

– Откуда? Неделю в лесу блукал, еле выбрался. Телефон срочно нужен!

Сторож задумался.

– Телефон? Надо у начальства спросить… Только ни председателя, ни бухгалтера, ни агронома – никого нету.

Вольф взглянул на тонкую шею мужика, легкомысленно заброшенную за спину берданку и тяжело вздохнул.

– Вот что, товарищ, речь идет о деле государственной важности. Тут бюрократию разводить ни к чему. Твой председатель в курсе дела. Открывай быстро!

То ли казенные обороты сделали свое дело, то ли сыграл роль грозный вид Вольфа, но сторож зазвенел ключами, отпер амбарный замок и пропустил незваного гостя в неказистую комнатенку с древней, обшарпанной мебелью.

– Как называется деревня?

– Дворы, – шмыгнул носом сторож. – Обыкновенно называется. Дворы.

– Постой на улице!

Допотопный черный телефон тихо гудел надтреснутым зуммером. Раздолбанный диск крутился со звуком трещотки, впервые в своей долгой жизни набирая номер не сельхозуправления, не агрохимии и даже не райисполкома, а Оперативного управления КГБ СССР.

– Дежурный слушает, – четко доложила трубка.

У Вольфа перехватило горло. Он не знал, где находится, не знал, какое сегодня число, не знал даже, который сейчас час. Затерянный в неизвестности и безвременье, лишенный легендой собственной личности, размазанный по шконкам, автозакам, этапам и пересылкам, он вдруг почувствовал, что обретает привычную форму.

– Дежурный слушает! – трубка стала строже.

– Это Вольф. Передайте Петрунову, я нахожусь в двухстах километрах от Синеозерска. Деревня Дворы. Правление колхоза.

Сдавленный голос колебал мембрану, преобразуясь в электрические сигналы, которые со скоростью света пробежали тысячи километров по проводам и телефонным кабелям, искря и теряя миллиамперы на контактах сотен реле коммуникационных узлов, ворвались в оптико-волоконную систему правительственной сети, прошли через усилители, вновь превратились в звуковые волны, влетели в волосатое ухо и легли на слуховую перепонку майора в мундире с васильковыми петлицами.

– Что?! Вольф?!

– Деревня Дворы. Правление. Информация для Петрунова, – как заведенный повторил беглец.

– Ждите у телефона! Никуда не отходите, вас все ищут! Ждите у телефона! – Майор наклонился к пульту и принялся нажимать кнопки и щелкать рычажками.

Вольф положил трубку и несколько минут неподвижно сидел, облотившись на покрытый чернильными пятнами стол. Сейчас он верил в чудо и ждал, что Александр Иванович Петрунов внезапно материализуется прямо из воздуха. Но потом чувство реальности возобладало. Вряд ли кто-нибудь быстро доберется до этих богом забытых мест…

Внезапно прорвалось ощущение дикого голода. Картошка, сало, стакан самогона… Где же сторож? Он, похоже, добрый малый…

– Эй, друг!

Вольф вышел на крыльцо и замер: сторож целился из своей берданки прямо ему в живот. За ним стояли несколько мужиков с топорами и вилами.

– Подними руки! – скомандовал кто-то справа. Это оказался милиционер в потертой лейтенантской форме. Прижимаясь к стене, он наводил на беглеца пистолет. – Теперь спускайся с крыльца и лягай на землю! – приказал лейтенант.

– Брось, командир, сейчас тебе позвонят и все объяснят, – попробовал отговориться Вольф, хотя и понимал, насколько это мало реально.

– Наземь, убью!

Пришлось выполнить команду. Ему связали руки и ноги. Веревка была толстой и теоретически для таких дел не подходила, но мужики компенсировали это старанием – Вольф не мог даже шевельнуться.

– Вот так-то лучше, – сказал лейтенант. – Объяснит он мне, клоун! Там два трупа в поле и парашюты! Что ты объяснишь? Давай, Митрич, запрягай – в район повезем…

– Поесть дайте…

– Там тебя накормят…

– Слышь, Петрович, везти не на чем – у Зорьки подковы поотлетали, – виновато сказал Митрич.

– Как так? А чего же с ним делать?!

– Чего, чего… Давай в погреб посадим. А ты звони в район, пусть там думают!

– Щас, обыскать его надо…

Милиционер ощупал Вольфа и с торжествующим криком вытащил из кармана оружие Зубача.

– Гляди, что у него есть! Значит, это ты из тюрьмы убежал да наших ребят побил!

Носок сапога вонзился в бок, в ребра, в бедро… Расправа дело азартное – несколько мужиков подбежали и принялись топтать распростертого на земле

беглеца.

– У, бандюга, сучья кровь! Это небось он сарай у Тимофея спалил!

– Он, точно, больше некому!