Распятый дервиш

Ты снишься мне через года,
через века я вижу облик.
Он, разрушавший города,
как грозовой капризный облак,
вдруг на рассвете не пропал,
не растворился в волнах света.
Обвал…
сознания обвал.
И задрожала вся планета,
как будто нежный поцелуй
ты ей под утро подарила.
Царуй, любимая, царуй!
Ведь только за любовью сила.
Ведь только взгляд и только миг
способен этот мир исправить.
Ты – тот единственный родник,
в котором истина и правда.
В котором вижу небеса
и журавлиный крик прощальный,
и херувимов голоса,
и блАговест дороги дальней.
Но сон исчез и ни следа –
не миража и не любимой.
Ты снилась мне через года,
а сон такой неповторимый…

«Расставлены жирные точки…»

Расставлены жирные точки
и кляксы раздавленных мух
ползут, словно буквы по строчкам
стихов мемуарных старух.
Мильон тополиных снежинок
июнь превращают в январь.
Я снова иду по Неглинной,
унылый московский звонарь.
Когда я романс сочиняю
на струнах вечерних ветров,
то сам для себя исполняю
основу звонарных основ.
И звуками бронзовых склянок
Москва наполняется вновь.
Я грифон и я же подранок,
но верю –
спасает любовь!
Июнь.
И пушинок аншлаги,
и всплеск голубого огня.
Я знаю, рассеянный ангел
когда-нибудь вспомнит меня.

На погосте

Слышишь, мама, я пришёл!
Я нашёл тебя, мамуля!
Жизнь мелькнула, словно пуля,
с продырявленной душой.
И ни завтра, ни вчера,
только взлёт и только вечность.
Неужели бесконечность
это времени игра?
Не пора ли мне на взлёт –
я весь мир перелопатил,
истончался, скажем кстати,
но достиг не тех высот.
Состоявшийся пижон,
нашумевший мастер слова,
но тебе промолвлю снова:
– Слышишь, мама, я пришёл!

Баллада о депрессии

В час пустых и простых заморочек
депрессуха сжигает меня.
И написанных несколько строчек,
будто мука сгоревшего дня,
будто я породил Франкенштейна
и нарушил единство планет.
И нигде от Амура до Рейна
не услышать о власти монет.
Нет. К чему эти гиблые вздохи,
восклицанья:
К вершинам! На взлёт!
В этой грязной базарной эпохе
всяк себя за гроши продаёт.
Идиот – если будешь освистан,
идиот – если будешь богат.
И указ о писателях издан:
записанцев записывать в зад!
Что ж скулить депрессивной эпохе
о последних непрожитых днях?!
Наши чахлые ахи и охи –
это истина блудного дна.
И по странам метель-завируха
просвистит, словно пуля в тиши.
Так играй же моя депрессуха
на расстроенных струнах души!

«Нарисуй любовь не болью…»