Расколотый меч

— Ольга, — заговорил он тихо, — какой? Или ты всерьез полагаешь, что его крики и размахивания руками — его истинная натура? Я не знаю, видели ли мы его хоть один раз таким, каков он на самом деле. Я не могу сказать, потому что, сколько ни вслушиваюсь в него с первого нашего призыва — почти ничего не слышу. Иногда мне кажется, даже его алхимическая бесстрастность — лишь маска, а какой он…

Я вдруг вспомнила — удлинившиеся тени под ногами, ставшее почти нечеловеческим лицо, каждая черточка словно прорисована тьмой; чужой человек там, перед Городом Алхимиков…

— Я видела.

— И каково это?

— Страшно.

Бо поводила глазами с рыцаря на меня, фыркнула и принялась наводить марафет. В таком состоянии она ничего не видела и не слышала, как токующий глухарь, так что говорить можно было спокойно. Я теперь уже с остервенением колотила несчастным яйцом о сковородку, проверяя на прочность то ли первое, то ли второе.

— Как думаешь, почему выбрали его? Из-за даты, положения планет или что-то вроде этого?

— Высшие Силы, — медленно заговорил Йехар, — как и силы Тьмы, не особенно волнуются из-за таких мелочей. Тени нужен был тот, кто будет править железной рукой. Не безумец и не одержимый страстями. Она выбрала человека, которому от рождения была уготована железная воля — и это же ее подвело, потому что как раз такая воля нужна была, чтобы от нее отречься. Возможно, и Высшие Силы определили этот выбор и, возможно, он более дальновиден, чем думаем мы…

Лязг клинков за ближайшей полуразрушенной стеной прекратился.

— Черт, опять, — донеслось до нас с импровизированной тренировочной площадки. — Ольга!

Поднимаясь, я с досады швырнула яйцо на землю, и оно раскололось напополам. Оказывается, я заморозила его до такой степени, что яйцо представляло собой цельный кусок льда, закрытый скорлупой.

До площадки, которую Нгур и алхимик расчистили под тренировки, я добралась за две минуты, за это время рукав алхимика уже успел пропитаться кровью. Нгур же стояла рядом, участливо глядя на Веслава и покачивая головой. На ней не было ни царапинки.

— Четвертый раз за день, — прошипела я, привычным рывком погружая себя в целение. — Скоро у тебя сращивать будет нечего! Почему нельзя было тренироваться с тупыми клинками?

— Может, вообще на палках? — огрызнулся Веслав, делая на всякий случай глоток кроветвора. — Или упражнения с ленточками попробуем? Нет у нас времени скакать с тупыми ножиками!

Зато есть время медленно превращать алхимика в нарезной багет. Странная логика. Я послала на сей раз укоризненный взгляд Нгур — обещала же, что будет осторожной! Кормилица рыцаря опустила голову и побрякала своим мечом с показным смирением. Веслав мрачно осмотрел распоротый рукав (после того, как рукав распороли в третий раз, я отказалась его зашивать, и теперь ветровка выглядела… причудливо) и кивнул мне, чтобы я отошла.

Я отошла, но недалеко.

— Готов.

Бывший Глэрион и меч Нгур, названия которого я упорно не могла запомнить, потому что на пугающе большое количество согласных там приходилась ничтожная кучка гласных, столкнулись в воздухе раз, потом еще и еще раз. Веслав держался достойно, если учесть, что ему приходилось полагаться только на память тела и навыки восемнадцатилетней давности. Навыки он, впрочем, подновил при помощи пары наспех состряпанных эликсиров памяти.

— Я мог бы вызвать Книгу Миров и пополнить свои знания, — признался он, когда я в первый раз заживляла ему царапину на плече, — но после нее надо дня три маяться на постельном режиме, а у нас такого времени нет.

Впрочем, к царапинам Нгур алхимик относился с похвальным пофигизмом. Как и положено человеку, который учил меня целительству, надрезая собственные вены.

— Ч-черт же!

— Может, мне вообще не уходить? — язвительно поинтересовалась я, затягивая очередной порез, на этот раз на шее.

Веслав, не слушая, рассматривал клинок к неподдельной враждебностью.

— Валится из рук. Мало того, что слишком тяжелый и слишком длинный…

— Знаешь, если бы ты был вполовину повыше и кушал в детстве кашку…

Алхимик, не отвечая, отодвинул меня в сторонку и кивнул Нгур.

Я еще немного постояла и посмотрела, как они тренируются. Потом пение птиц мне таинственным образом напомнило о недоделанной яичнице. Кстати, обед в этот день все равно подгорел: когда вздрагиваешь от каждого звука и через неравномерные промежутки времени несешься совершенствовать свои навыки целения на очередных царапинах…в общем, мне что-то трудно было сосредоточиться на банальном приготовлении пищи.

Йехар же если и пытался меня утешить, то сделал это крайне своеобразно.

— Ничего, Ольга. До сих пор они с Нгур в основном отрабатывали статичный бой. Когда они начнут двигаться по-настоящему…

Кажется, подгоревшая яичница объяснялась именно тем, что я раздумывала над этой фразой.