Раскинулось море широко

«Ваше Величество, первоначально форты Артура планировались так, что они должны были выдерживать попадание одиннадцати-дюймовых бомб. Потом, решили, что достаточно, чтобы они выдерживали попадание шестидюймовых – экая экономия сразу образовалась! И правильно решили! Потому что на всём побережье не было порта, в который могли бы подвести не только одиннадцати, а и шести -дюймовые пушки!

Не было такого порта! А теперь – есть. ДАЛЬНИЙ.

Да какой же это Дальний? Это – Вредный!»

«Никогда бы не подумал… Но что делать – задним умом крепки… Вот тоже -Либава… Мой батюшка покойный, Царствие ему Небесное, хотел строить незамерзающий океанский порт на Мурмане… а мне просто руки повыкручивали! Великий Князь Алексей так мне и сказал – что, мол, если не будет строиться крепость в Либаве, то он почтёт себя крайне обиженным… да пусть бы лучше обижался! Ведь Либава – годится для войны лишь только с одним государством – с Германской Империей! А нахрена мне с Вильгельмом воевать?

Я, Степан Осипович, скажу Вам по секрету – я приказал Либаву разоружить! Там ведь 19 штук одних только 280-мм пушек, которых в Артуре совсем нет, 10 штук десяти-дюймовых, а в Артуре их всего пять… вообще, крупных калибров там сто тринадцать стволов! Отсылаю их в Артур и во Владивосток… но… тётушка Улита едет, когда-то будет…

А пока – мой Вам совет. Берите оборону Квантуна – именно Квантуна, не Артура – в свои руки! Мало ли что Вы моряк! Оборонял же Севастополь Нахимов? Полномочия я Вам предоставлю!

Стройте на Кинджоусском перешейке оборону, как мне Куропаткин советует – для нее используйте все трофейные китайские пушки, которые найдёте в Артуре. Выкопайте ров поперёк перешейка, отсыпьте вал – за валом, за обратным скатом, наройте траншей, проволокой колючей огородите… по флангам – батареи… набросайте мин, сколько возможно – с моря, я Вам с Черноморского флота – вышлю ещё…

Смелее используйте канонерки – их в Артуре достаточно. Этого добра не жалко. Снимите с кораблей всякую мелочь – вроде пулемётов… да, пулемёты… ни одного пулемётного завода в России. Буду говорить с кузеном Вилли о покупке производства у Круппа…

Пока что в Дании наш агент с Мадсеном что-то трёт о его автоматических ружьях… да тот боится – мол, военная контрабанда…

Так что Вы, Степан Осипович – пулемётами как-то маневрируйте, что ли… мало их…»

«Так как ими маневрировать, Ваше Величество? Вещь тяжёлая, на руках не утащишь… Разве что… х-хе… тут я видал, как господа лейб-гусары граммофон возили! Поставили его на бричку, да и катались себе под музыку… а не поставить ли и пулемёт? На бричку-то? Вот и манёвр. Надо будет попробовать…»

«Пробуйте, Степан Осипович. А я – до Москвы Вас проводя – не минуты не медля, еду в Брест-Литовск… на охоту в Беловежскую Пущу! И братец мой Вилли – тоже едет…»

«Ваше Величество, а можно ли что-нибудь двинуть на Восток с Чёрного моря?»

«Планировали в ГМШ „Потёмкина“, „Ростислава“ и „Три Святителя“… да вот Ваш уважаемый Чухнин телеграфирует, что „Потёмкин“ – недостроен, „Ростислава“ надо переводить с нефтяного на угольное топливо… остаются „Три Святителя“ да „Двенадцать Апостолов“, тихоходные…»

«Да, зато целых пятнадцать кораблей…»

«А, Вы про телеграмму английского военного агента, который тогда в „Таймс“ газеттировал, что в Николаеве спущено на воду три „Святителя“ и двенадцать „Апостолов“… хе-хе… здорово тогда турки всполошились! Вспомнить приятно… к сожалению, количество святых куда больше числа кораблей… да и как их через Проливы провести?»

«Опять англичанка?»

«Она самая… Блистающий Диван просто засален тощими британскими задами…

Ну, туркам, ежели чего, мы проблемы-то тоже создать можем… были тут у меня армянские инсургенты, из Самсунга, Тебриза, и с берегов озера Ван… просятся под руку христианского государя! Я их утешил, обласкал… но с выступлением просил обождать… не время! Пока – не время…

Греки вот тоже… с Мудроса! Были тут у меня пиндосы одесские… Вспоминали, как адмирал Ушаков там, в Архипелаге, Партенопейскую пиратскую Республику во главе с атаманом Коччиоли учреждал…

И полковник Генерального Штаба Козлов недавно со Счастливого Хадрамаута вернулся… очень тамошним шейхам турки поднадоели…

Жалко, что не могу я эти возможности использовать!»

«Отчего же, Государть?»

«Да не правильно это, не по – рыцарски… хоть турки и нехристи, а всё-Султан законный правитель… Хорошо-с… но вот англичанке на всякий случай я перцу в панталоны насыплю!»

Темный экран. И на фоне темноты – тоскливая, выворачивающая душу, исконно-азиатская – звучит песнь Муэдзина – «Илля – иль рахман-иль алла…»

Эран светлеет, приобретает глубину…

И медленно открывается город – восточный, старинный… глухие дувалы, плоскокрышие дома и дуканы… голо, жёлто, мертво… над глиняной стеной, приложив руки к вискам, отправляет в розовеющие небеса свой призыв мусульманин в белом, длиннополом одеянии и черной жилетке… Внезапно в лоб ему влетает ком грязи – и истошно-заунывный звук прерывается бульканием…