Расходный материал

«Тоже мне, благородный разбойник!» – снова фыркнула Маша. – «Ничего ты не взял. Она меня чуть не убила в туалете.»

«Но ведь не убила же,» – резонно возразил Миша. – «Я больше не позволю ей причинить тебе вред, Машунь.» И сделал попытку приобнять любовницу. С таким же успехом он мог приласкать фонарный столб – жестко, шершаво, непреклонно.

«Откуда ты вообще узнал про контейнер с прахом? Ведь эту часть истории я тебе никогда не рассказывала,»

«Тетрадку прочитал. Помнишь, в ту ночь, что я впервые остался у тебя, ты сидела на кухне? Я проснулся уже под утро, а ты сидишь там, как примороженная, ни на что не реагируешь. Я тебя спать уложил, ты отключилась, будто у тебя шнур из розетки выдернули, а я почитал тетрадку, что ты на столе оставила.»

Маша недоверчиво нахмурилась. Объяснение выглядело вполне логично. Но она никак не могла вспомнить, неужели она действительно оставила тетрадь на столе?

«А как ты догадалась, что это я?»

«По мальчику.»

«Какому мальчику?»

«По фамилии Михайлов, с четвертого этажа, из пятнадцатой квартиры. Тому мальчику, который любит открывать дверь подъезда ногами и едва не расплющил нас как-то. Ты его готов был убить тогда, но сына в нем почему-то не признал. И я, дура, только вчера сообразила.»

«Мой косяк,» – усмехнувшись, согласно кивнул Михаил.

«Значит, Старуха наняла тебя убить меня?»

«Машунь, к чему такие страсти? Если бы я хотел тебя убить, сделал бы это, когда нашел на полу в подъезде после нападения Деда Мороза. Да и раньше возможностей было предостаточно.»

«Что ты тогда там делал?»

«Присматривал за тобой.»

«Или, точнее, присматривался ко мне. Выбирал к кому прислониться: ко мне или к Старухе?» – осенило Машу.

Разговор приобретал все более неприятный и неконтролируемый оборот, как некстати случившаяся диарея у застрявшего в лифте бедолаги. Проснувшаяся Машина сообразительность выпирала, будто ржавый гвоздь, и мешала повернуть беседу в нужное, спасительно-благодарственное русло.

«Ну брось, Машунь! Я сумею тебя защитить. Старуху на километр не подпущу. Нам ведь хорошо вместе. А это главное,» – прошептал Миша, сделав еще одну попытку приобнять подругу.

«А ведь ты убить её хотел там, в туалете,» – не обращая на него внимания выдала Маша, размышляя вслух. – «Чтобы она не сказала мне о тебе. Зубы выбил.»

Ну вот, опять двадцать пять. Маша смотрела на него, словно на крысу, шмыгающую по обеденному столу – с ужасом, отвращением, гадливостью и неким любопытством. Наверное, так смотрит на поднадоевшего мужа, застигнутого в постели со слащавого вида особью мужского пола, внезапно вернувшаяся с курорта супруга. И смех, и грех. Непонятно, то ли скандал закатить на радость соседям, то ли замять все без лишнего шума, загнав презренного изменника поглубже под каблук. Ладно, рога наставил, дело житейское, с кем не бывает. Да и невелика потеря, если уж на то пошло. Но с мужиком? Тут о всеобщем сочувствии можно забыть. Она станет просто посмешищем.

«Господи, и я с ним спала! Еще вчера я считала его простым и надежным, как железобетонный забор. Как я могла быть такой дурой! Сто раз права была Наташка. Пустила в дом неизвестно кого. Может быть, это и правда он меня по голове шандарахнул? Да нет. А вот …»

«Это ты толкнул меня под машину? А с лестницы?»

Маша пристально посмотрела любовнику в глаза и испугалась. Она вдруг осознала, что в квартире с ним одна, и он, в отличии от нее, спокоен и хладнокровен, как всегда. Боевой настрой поник и увял, как не политая вовремя редиска. Не отводя глаз, Маша попятилась и, сделав пару осторожных шажочков, оказалась в прихожей. Миша по-прежнему неподвижно стоял у окна, сложив на груди мускулистые руки. Маша сама себе сейчас казалась похожей на одну из обезьянок, стаю которых гипнотизировал удав в старом советском мультфильме про Маугли. Удавом, безусловно, был Миша.

Маша стремглав рванула по коридору. До входной двери было всего то три-четыре шага. Повернуть вертушку замка, и она на свободе и в безопасности. У самой двери её перехватили сильные руки и оторвали от пола. Маша вцепилась в цепочку на двери, будто в спасательный круг. «Цзинь» и вырвала её с мясом. Брыкаясь, точно дикий ишак, зажатая в тисках Маша чувствовала свое полное бессилие. Недолго думая, она наклонила голову и впилась зубами в волосатую руку. В кино этот прием всегда срабатывает Но то ли зубы у Маши были не такими острыми, как у Майка Тайсона, то ли рука у Миши была существенно плотнее, чем ухо Эвандера Холифилда. Она, конечно, оставила отпечаток своих зубов, но и только. Еще неизвестно, кто из них пострадал больше. Машины зубы ломило так, будто она грызанула железные перила.

Именно такую картину и застал Коржик, заехавший лично переговорить с Машей о смерти её тетки, скончавшейся этим утром в больнице.

***