Расходный материал

На работу показываться было страшно. Маша и не пошла. Мордобой в туалете, скорая помощь, полиция. По меркам сонного стат. управления это было, словно концерт группы Rammstein в сельском курятнике, и Маша теперь знаменитость уровня Лели Гаги. Надо увольняться. Без вариантов. Маше было пофигу. Финансовая подушка безопасности благодаря материнскому наследству у нее есть. Не пропадет, пока будет искать другую работу.

Она бездумно таращилась в телевизор, где прыгали и орали дурными голосами трудно опознаваемые мультяшные уродцы, и размышляла.

Расходный материал, значит? Ну-ну, дорогая бабуля Таисия. Какого она там года рождения? 1924-го? Да ей без малого сто лет! Вот на что она, видимо, прах тратила. На молодость. Убила собственную дочь, чтобы самой оставаться молодой, и жила по её документам. А может и еще кого укокошила. С неё станется. Вот дал же Бог родственницу. Не зря мать от нее сбежала много лет назад.

Старуха в драке пострадала гораздо сильнее, чем Маша. У нее были выбиты зубы, сломаны челюсть и ребра, обнаружилось внутреннее кровотечение. И это только то, что слышала Маша, когда медики затаскивали бабкину тушку на носилки. Но за нее можно было не волноваться. Если у Старухи есть с собой хоть щепотка праха, то медиков ждет сюрприз, а Машу – скорое воссоединение с любимой бабулей.

Страшная это штука – родственные связи. Волею случая членами одной семьи становятся люди, которые при прочих условиях на одном гектаре рядом бы не сели. Многие так и мучают друг друга всю жизнь, поддерживая отношения с давно опостылевшими родственниками потому что «так положено». Отчаянные же, наплевав на номинальную близость, рвут семейные силки, становясь отщепенцами.

Оставшись одна, когда мать, как Маша тогда считала, по необъяснимой причине бросила её, она страстно желала иметь хоть одну родную душу рядом. Только появившаяся много позже Лиза заполнила эту пустоту. Старуха вряд ли была обременена такой потребностью. Для неё и собственные дети – расходный материал, что уж говорить о прочих родственниках. Не то, что для Маши или, например, Миши.

Какая-то беспокойная мысль всплыла в голове. Что-то неправильное и неприятное. Не пытаясь докапываться до сути, Маша затопила её в глубине, точно вражескую субмарину и уснула. Мысль, однако, была настойчива, будто новорожденный кутенок в поисках материнского соска с молоком. Воспользовавшись Машиной сонной беспомощностью, она оформилась, окрепла и ударила ту по многострадальной голове. Маша распахнула глаза.

***

Все складывалось неплохо. Старуха сделала свой ход и проиграла, и теперь Взломщик точно определился, на кого сделать ставку. Загвоздка состояла лишь в том, что Старуха была очень плоха. Даже с учетом того, как он её отделал, слишком плоха. От нескольких ударов ногами в живот еще никто не умирал, ей же не сто лет, в самом то деле. Если Старуха не очухается, то возможны неприятности. Превышение пределов самообороны – та еще волынка.

Мы не в США, где стреляют направо и налево, в любого кретина, сунувшегося в твой дом или поднявшего на тебя руку. У нас самооборона сродни предумышленному убийству. И сроки соответствующие. Вы ударили чугунной сковородой по голове скотски пьяного мужа, который грозился выкинуть Вас с балкона и тащил туда за волосы? Перебор. Он же Вас не бил, а всего то держал за волосы. В данном случае Вы могли тащить его обратно, и неважно, что весит он вдвое больше. А так он, несчастный, получил сотрясение мозга. Да, того самого, который он уже давно пропил. А Вы получите обвинение в нанесении телесных повреждений. Грозился убить? Вот убьет, тогда мы его, конечно, посадим. Обязательно.

Взломщик был уверен, что Маша сможет ему помочь. Она ведь многое может. Даже сама, наверное, ещё толком не понимает. У нее – эта способность, у него – прах. Отличное начало для совместной жизни и взаимовыгодного сотрудничества. Даже жениться можно. Бабы от этого сразу глупеют и покладистыми становятся. Так, пожалуй, вернее будет – сначала жениться, а потом козырь, прах то бишь, из рукава вынуть.

Он привычно нажал кнопку звонка и прислушался к шагам за дверью. Один, второй, третий, лязг замка.

«Где прах моей матери?»

***

Маша бледная, натянутая, точно струна, с сухими жесткими глазами стояла в дверях.

«В целости и сохранности,» – спокойно заверил её Михаил, трезво оценив обстановку. – «Не волнуйся. Может быть, поговорим дома?»

После секундного замешательства Маша посторонилась и дала ему войти. Он, не торопясь, снял куртку, тяжелые ботинки и прошел на кухню. Маша молча последовала за ним и стала в дверях с обличающим видом.

«Маша, ты же умная женщина,» – начал он. Маша тут же невежливо фыркнула. Общеизвестно, что если тебя называют умной женщиной, то считают полной дурой, падкой на лесть. Это аксиома. Миша, кажется, понял свою ошибку и зашел с другой стороны: «Я решил, что у меня он целее будет. Так или иначе Старуха нашла бы способ его позаимствовать. И ты могла пострадать при этом, и Лиза. А так я взял удар на себя.»