Расходный материал

Надо же, значит она жила в соседней области, всего то километров двести по прямой.

Ближайшие родственники:

Бояринова Таисия Ивановна, 1924 года рождения

Бояринова Татьяна Михайловна, 1946 года рождения

Обе мертвы.

Дети: Бояринова Мария Александровна, 1981 года рождения.

Последний адрес по прописке старый, еще с того времени, что они жили вместе.

Место работы не указано. Транспортных средств на её имя не зарегистрировано, недвижимого имущества тоже.

Видимо, мать жила без регистрации, на съемной квартире, как половина страны, и заработную плату получала, наверняка, в конверте. По крайней мере, большую её часть. Человек – невидимка.

Причина смерти – почечная недостаточность. Ничего криминального. Скончалась в Областной клинической больнице. Болела она, видимо, какое-то время, поэтому успела позаботиться о завещании и кремации. Неужели мать была одна все это время? И рядом не было близкого человека? Зная материн характер, Маша была уверена, что так оно и было.

Здесь же находились реквизиты юридической фирмы «Мирошкин и К», которую представлял человек в футляре Игорь Сергеевич. Во время их первого и единственного разговора у Маши не возникло ни малейшего желания расспросить его о матери, узнать о ней хоть что-нибудь: где жила, где работала. Только о причине смерти спросила, помнится. Да он и той не знал.

«Может быть позвонить ему?» – мелькнула шальная мысль. Ведь информация, которую нашел Коржик, была сугубо официальной и не говорила ничего о том, как жила мать последние 18-ть лет. Мысль эта застряла в голове прочно, будто рыбья кость в горле. Промучившись с ней до следующего дня, Маша набрала номер юридической фирмы, закрывшись в туалетной кабинке на работе. Фамилии Игоря Сергеевича она не знала, но, к счастью, она и не понадобилась. Её соединили сразу, не устраивая допрос с пристрастием.

«Здравствуйте, Игорь Сергеевич! Это Лаврова Мария Александровна. Мы с Вами встречались в конце прошлого года. Вы привезли мне коробку.»

«Здравствуйте, Мария Александровна. Я Вас прекрасно помню. Чем могу служить?» – бесцветно-нейтральным тоном осведомился юрист.

Окрыленная первым успехом, Маша продолжила: «Извините, что беспокою Вас. Я сразу не догадалась спросить, но Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь о матери?»

Боюсь, я не владею какой-либо информацией,» – невозмутимо ответил Игорь Сергеевич. – «Вот если только о причине смерти. Вы, помнится, спрашивали. Могу посмотреть в документах.»

«Да нет, спасибо. Это я уже знаю,» – разочарованно протянула Маша. – «Я думала, может быть, Вы знаете были ли у нее близкие, друзья?»

«На кремации присутствовали только несколько сослуживцев. Всего человек пять.»

«Вы были на кремации?» – совершенно невежливо перебила юриста пораженная Маша.

Тот недрогнувшим голосом пояснил: «По долгу службы, разумеется. Я должен был убедиться, что тело соответствующим образом кремировано и получить прах для передачи Вам.»

От его менторского тона Маша чувствовала себя школяром, вывернувшим на бегу из-за угла и врезавшемся со всего маха в директора школы. Таких, как Игорь Сергеевич с рождения можно называть по имени отчеству, они с детства ведут себя, точно маленькие старички – степенные, серьезные, пунктуальные. Отрада родителей.

«Правда, было одно происшествие,» – впервые прорезались в голосе юриста человеческие нотки. – «На кремации присутствовала женщина, которая заявила, что является родственницей усопшей и хочет забрать урну с прахом. Однако, по нашим сведениям, других живых близких родственников, кроме Вас, у покойной не было. Да и завещание четко и однозначно указывало передать прах вам. Я попытался было разобраться, но женщина документы показать отказалась и поспешила удалиться. Я счел инцидент исчерпывающим.»

«А какая? Какая она была? Как представилась?» – рассыпалась вопросами Маша.

«Она никак не представилась. А выглядела обычно. Лет шестидесяти или чуть больше, полная. Волосы короткие, окрашена в блондинку. Несколько … кокетливая,» – вдруг несерьезно хмыкнул Игорь Сергеевич, но тут же взял себя в руки. – «Ничего примечательного, о чем я мог бы Вам рассказать, в её внешности не было. Не представляю, чем еще я могу Вам помочь.»