Расходный материал

Дело было в том, что сын Зинаиды Викторовны ведал одним из региональных министерств и ссориться со столь значимой персоной никому было не с руки. У дальновидного сына были свои причины не позволять матери бросить работу, хотя финансовой необходимости в ней не было никакой. Заботливый отпрыск вполне справедливо полагал, что работа бала тем единственным средством, которое не позволяло матери осесть дома в обнимку с бутылкой и допиться вскорости до зеленых чертей. Пожинать плоды родственных чувств приходилось сослуживицам матери (а коллектив стат. управления на 99%, не считая личного водителя директора, состоял из женщин).

Письмо – три страницы текста, напечатанного убористым шрифтом, шуршало на столе свернувшейся в кольцо змеёй и грозило серьезно отравить жизнь. Зинаида Викторовна обвела взглядом поверх очков подопечных, сидевших за поставленными в два ряда столами.

«Лаврова,» – уцепила она некстати зевнувшую Машу. – «Подойдите.»

«Надо дать ответ на этот документ до конца дня,» – с облегчением вручила ей Зинаида скрепленные степлером листы, радуясь ловко найденному решению проблемы.

«И отнесите сразу секретарю на подпись … этой,» – изобразила она рукой некий витиеватый жест, отражающий ее отношение к директору, письму, работе и вообще всему, кроме заветной бутылки в нижнем ящике стола.

«Но, Зинаида Викторовна, ведь было распоряжение, чтобы все подготовленные документы подписывали не только исполнители, но и начальники отделов, перед тем, как они попадут наверх,» – многозначительно ткнула Маша в сторону потолка, имея в виду, разумеется, новое начальство.

«Мария Александровна, Ваше дело – подготовить ответ,» – поджала губы в куриную гузку Зинаида.

«И действительно, чего я лезу не в свое дело?» – мысленно проглотила хамство Маша и отправилась за свой рабочий стол. Сонливость как рукой сняло. Дать ответ до вечера? Да она издевается, старая пьяница! Тут работы вагон и маленькая тележка. И срок исполнения – прошлая пятница. Вот ведь зараза эта Зинаида – промариновала бумажки до последнего, а теперь ей скинула. Неужели не могла сделать это раньше, чертова пропойца? Когда она уже уйдет на пенсию или еще куда, и начальником отдела назначат кого-нибудь трезвомыслящего во всех смыслах? Да еще и отдать документы наверх без её подписи. Хочет умыть руки, хитрая лиса.

Маша провозилась с работой до конца дня и даже задержалась на четверть часа. Поскольку к этому времени в здании кроме неё оставалась только вахтерша, то Маша с чистой совестью положила файл с документами на Зинаидин стол, которая, к слову, не соизволила даже поинтересоваться степенью готовности документа, упорхнув из кабинета ровно в 18.00.

Чувствуя угрызения совести за то, что сегодня Лиза точно окажется последним не забранным ребенком в группе, Маша со всех со всех ног бежала на остановку общественного транспорта. Впрочем, бежала – это громко сказано. Валивший третий день без перерыва снег перестал быть радостью и превратился в проблему. Центральные улицы худо-бедно были очищены застоявшейся без работы снегоуборочной техникой, а вот в кривой переулок, ведущий к стат. управлению, она и носа еще не совала. Поэтому Маша пробиралась по узенькой, протоптанной ногами её сослуживиц, тропинке, качаясь, словно эквилибрист на канате.

На остановке, как положено в час пик, было не протолкнуться. Твердо вознамерившись любым способом ввинтиться в первую же подходящую маршрутку, Маша обосновалась на самом краю тротуара в числе самых решительно настроенных пассажиров.

Дальнейшее произошло так быстро, что Маша и понять то ничего не успела. Кто-то позади пребольно уперся локтем ей в спину пониже лопаток и толчком выпихнул прямо под колеса подъезжающей маршрутки. Маша всплеснула руками в попытке ухватиться за рядом стоящих и даже чуть замедлила неизбежное падение, но не в силах удержаться на ногах, упала вперед. Она навалилась на капот машины, краем глаза заметив ужас на лице водителя, чьи среднеазиатские глаза вытаращились до небывалых размеров, каким-то чудом удержалась на нем пару метров и скатилась вниз, в аккурат под колеса маршрутки, когда водитель резко нажал на тормоз.

Из-за стремительности всего произошедшего Маша и испугаться то толком не успела, как обнаружила себя лежащей в дорожной мешанине из грязного снега, уткнувшись носом в колесо угрожающе нависшей над ней маршрутки. Остановка дружно ахнула и замерла, затаив дыхание. Водитель – средних лет уроженец Узбекистана, Таджикистана или еще какого-нибудь -стана, вылез из машины и на негнущихся ногах осторожно подошел к Маше. Любопытствующие из числа пассажиров тоже подтянулись вперед, столпившись кружком вокруг капота и торчащих из-под него Машиных ног.

«Убили бабу,» – сплюнул потасканного вида давно небритый пролетарий. – «Вот так, живешь, никого не трогаешь, а тут раз и … Эх!» Степень опьянения отчаявшегося соответствовала его горю и была всем очевидна.