Раскаленная пустыня

Караванщик растворился в ночи бесшумно, как и появился. Спустя пару минут притопали оба унтера, сгибавшиеся под тяжестью токов с продовольствием и инструментом.

— Сейчас Шохад пригонит верблюдов, и тронемся.

Однако все оказалось вовсе не так быстро, с распределением вьюков по массе и погрузкой в темноте провозились больше часа. Еще больше, почти два, потратили на заполнение всех бурдюков у колодца на окраине Зубурука. Следующие две недели им предстояло существовать в автономном режиме. Когда красноватый рассвет залил восточную часть горизонта, верблюды успели отойти от города верст на десять.

К полудню, когда начали попадаться первые песчаные участки, Шохад сообщил Алексу.

— Здесь мы свернем с дороги.

Лейтенант молча кивнул. С оружием у них было совсем плохо. На четверых — два револьвера, офицерская пехотная сабля и два солдатских тесака. Отныне их основным оружием стала незаметность, а защитой — необозримые пространства песка. Верблюды двинулись в пустыню вслед за бактрианом Шохада. Лейтенант чуть отстал и поравнялся с верблюдом Фелонова.

— Следи за ним, чтобы не сбежал, особенно ночью. На дороге мы могли идти хотя бы по компасу, а сейчас полностью зависим от него.

— Не волнуйтесь, господин лейтенант, — заверил его унтер, — не сбежит. Глаз с него не спустим.

Ивасов молча кивнул — все понял.

Первый день запомнился только тем, что из-за бессонной ночи хотелось спать, и все потихоньку клевали носами в такт верблюжьим шагам. А вокруг расстилалось бескрайнее песчаное море, в котором изредка попадались отдельные островки глины или камня. Какие-либо ориентиры на местности отсутствовали, уже на второй день Алекс понятия не имел, куда они движутся. И только по тому, что солнце вставало слева, а садилось по правую руку, можно было предположить, что их экспедиция еще удаляется от Зубурука на юг, а не возвращается обратно. Полученную у полковника Жимайло карту пришлось сдать обратно, но насколько лейтенант помнил, они сейчас двигались в самый центр большого белого пятна к востоку от караванной тропы.

В полдень третьего дня Ивасов заметил солнечный отблеск над одним из глинистых холмов справа по ходу движения.

— Смотрите, что это там блестит?

В указанном унтером направлении уставились все, кроме Шохада. Похоже, караванщик заметил этот блеск раньше всех, но не придал ему значения. Не иначе это какое-то природное явление, но откуда оно на вершине холма?

— Шохад, что это такое?

— Мертвая голова, — все так же, не поворачивая головы, ответил караванщик.

— Мертвая голова?

Гохарец пожал плечами. Алекс сообразил, что ему просто не хватает словарного запаса, чтобы объяснить это явление.

— Если хочешь увидеть все сам, офицер, то мы можем подъехать ближе.

— Поехали, — принял решение лейтенант.

"Мертвой головой" оказался старый, выбеленный песком и временем человеческий череп. Кто-то вкопал в вершину холма кривую, но прочную палку, и закрепил на ней чью-то бывшую голову.

— Что за дикий народ? — возмутился Фелонов. — Надо будет закопать.

— Не трогай, — негромко, но очень твердо произнес Шохад, — это знак.

— Знак чего? — заинтересовался Алекс.

— Мертвую голову видно издалека, — пояснил караванщик, — если заблудишься, надо дойти до нее, а потом идти в ту сторону, куда она смотрит, там будет вода.

— А куда смотрит эта голова?

Для караванщика ответ был очевиден.

— На Габат.

Гохарец тронул своего верблюда, остальные потянулись за ним. Мерно покачиваясь в седле, лейтенант сообразил, что из всех черепов, человеческий — самый округлый. Он равномерно отражает солнечный свет и, действительно, заметен издалека. У руоссийцев череп — это знак смерти, а здесь в пустыне — жизни.

В полдень четвертого дня членам экспедиции впервые пришлось увидеть, как засуетился их такой невозмутимый караванщик. Шохад вдруг привстал в седле, вглядываясь куда-то вдаль. Алекс тоже посмотрел в том же направлении, но ничего необычного не заметил. Тем временем, гохарец резко свернул вправо и погнал своего бактриана к глинистому гребню.

— Езжайте за мной.

— Что случилось? — забеспокоился лейтенант.

— Песчаная буря!

Чистейшее голубое небо, без единого облачка, безжалостно палящее полуденное солнце. Дневное марево, ни малейшего дуновения ветерка. Абсолютная тишина, исчезли буквально все шорохи и звуки. Какая тут к черту песчаная буря? Но не доверять караванщику причин тоже не было, до сих пор он их еще ни разу не подвел. Лейтенант и оба унтера поспешили вслед за ним.

Шохад заехал за глиняный гребень и положил своего верблюда. Кинулся к подъехавшему Алексу.

— Прячьтесь за гребень, кладите верблюдов.

Лейтенант слез с лежащего верблюда.

— Шохад, ты уверен, что будет буря?

— Да. И нам надо поторопиться, если хотим выжить. Смотри сам, офицер.

Караванщик подвел лейтенанта к гребню и указал на небольшое темное пятнышко в южной части горизонта. Алекс достал бинокль и взглянул вооруженным взглядом на это природное явление. И оно ему не понравилось. В основном, тем, что довольно быстро приближалось. Солнце потускнело, светило заволокла мутная пелена.

— Снимайте вьюки, прячьте воду!