Раса значения не имеет

Урфин деловито вытащил из Заразы несколько туго свернутых роликов пятитысячных купюр. Вот теперь я поняла, что значили его слова о том, что Зараза ему очень дорога. Это ж, блин, мобильный сейф!

Гном аккуратно выложил передо мной шесть мотушек денег.

— Теперь у тебя больше нет проблем с жильем, — торжественно проговорил гном.

— Ты что! Я не могу принять такую сумму! — замахала руками я.

— Я сказал — не отговаривай меня! — громыхнул Вандерштутель. — Тем более я это делаю для успокоения собственной совести. Хороший поступок за, кхм, сомнительный поступок.

— Насколько сомнительный? — спросила я.

Не хватало сейчас еще узнать, что и Вандерштутель замешан в чем-то жутком. Гном снова заходил по комнате. Заразу он уже собрал, и та, как ни в чем не бывало, улеглась спать на его чемодане.

— Пару месяцев назад я взял очень солидный заказ. Очень солидный, — заговорил гном, не глядя на меня, — считается, что артефактщик не отвечает за использование своего товара, если только речь не идет о големах.

— А речь шла не о големах? — спросила я, так как Вандерштутель надолго замолчал.

— Не о големах, — вздохнул Урфин, — но все же артефакт был очень персонализированным. Так что не догадаться о его назначении было бы весьма сложно.

— И что же это был за артефакт? — снова подтолкнула я замолчавшего гнома.

— Печать номер шесть по каталогу темных артефактов высшего ранга магии. В просторечии «приманка». На артефакте пишутся имена тех, кто должен оказаться рядом с печатью в определенное время. Так что я знал, против кого будет использовано мое изделие. И плюс пришлось делать очень мощный заряд. В качестве него была использована одна из самых старых реликвий зимнего народа, крайне могущественная штука. Другим способом защиту жертвы было не пробить, он с ног до головы увешан защитными побрякушками.

— Это что-то вроде любовной магии? — уточнила я.

Пока что все выглядело не так драматично.

— Я тоже так сначала подумал. Но теперь точно знаю, что нет. Я тут не просто так появился, совесть мучила. Печать была нужна, чтобы приманить и несколько дней удерживать жертву в определенном месте. Имен я тебе не назову, это совсем не по правилам. Думай и решай сама. И держи деньги, чтобы ты могла послушать свое сердце, ни на что не отвлекаясь, — закончил Урфин уж совсем как-то непонятно.

— Спасибо, — смущенно пробормотала я, понятия не имея, что обо всем этом думать.

— Эх, заболтался я с тобой. Все, пора мне уже, — Вандерштутель засунул Заразу в коробочку, обложил ее шариками из селикагеля, а коробочку завернул в небольшой плед и аккуратно сложил в свой чемодан. — Надоели все эти скитания. Вот остепенюсь, женюсь, заведу себе настоящую мастерскую с настоящей доменной печью, полным набором инструментов и гидроабразивным станком. А то ведь я сейчас даже пулю отлить не могу, приходится на коленке колхозить, наносить печати на уже готовое изделие, а это не мастерство, это кустарщина, — разразился гном очередной гневной тирадой.

Я не была уверена, стоит ли спрашивать, но все-таки задала интересовавший меня вопрос:

— Урфин, ты сделал ту пулю, потому что тебя Мария попросила?

Гном нахмурил брови.

— Я сделал ту пулю, потому что вляпался в плохую компанию. В вашу. Вы на меня отрицательно влияете.

— Я знаю, ты — добропорядочный гном, — рассмеялась я.

Вандерштутель махнул на меня рукой.

— Иди и скажи своему племяннику, что малое мясо уже давно пора выключить, — пробурчал он, — никакого у вас, людей, чувства меры и врожденного ощущения прекрасного.

Мы с Тики проводили гнома и долго смотрели в окно, даже когда Вандерштутель уже скрылся из вида.

— Пойдем и мы прогуляемся, что ли? — предложила я Тики.

— Пойдем. Мы с Марией строили крепость, но так и не закончили, — мальчик отвернулся, пряча слезы.

— Я тоже по ним уже скучаю, — я обняла Тики за плечи, — теперь придется самим как-то справляться. И с крепостью, и с готовкой, и вообще.

— Иван тоже уедет?

— Да.

— Почему?

Я тяжело вздохнула.

— Тут все сложно. Я и сама пока еще не разобралась.

Позавтракав малым мясом, которое, стоит признать, получилось очень даже вкусным, мы с Тики вышли на улицу. Сапог пришлось застегивать скрепкой. Я, как могла, старалась шутить и веселить приунывшего Тики, но он улыбался через силу. А надевая подаренные Марией варежки, так вообще чуть не расплакался.

Крепость они с Марией построили знатную — высотой почти в два метра, с окнами и ступеньками.

— Вот это да! Даже на центральной площади такой нет! — восхитилась я.

Тики кивнул без особого энтузиазма.

— А что вы не достроили? — предприняла я еще одну попытку развеселить мальчика.

— Должны быть еще редут.

— Так давай его сделаем. Что это вообще такое? — мне очень хотелось втянуть Тики в какое-нибудь занятие, которое его отвлечет.

— Я не знаю. Мария знала.

Блин.

И тут в меня прилетел снежок, сбив набок шапку и запорошив все лицо снегом.

— Э-э-э! — возмутилась я и получила еще одним снежком в руку.

Гвоздик! В костюме рождественского эльфа и с каким-то яркими пакетом, который совершенно не мешал ему бросаться снежками.

Следующий снаряд полетел в Тики.