Раса хищников

Я относился к числу тех, кто повернул в другую сторону. К своей тактике я пришел методом проб и ошибок. Вначале я пытался, как это определил Ян Блонский^[129], обвести систему вокруг пальца, приноровиться к ней, отсюда и две моих книги, «Астронавты» и «Магелланово облако», которые я не разрешаю переиздавать, потому что стыжусь их. Но потом я понял, что необходимо заняться художественной разработкой тех важных проблем, которые стоят, собственно, не только перед поляками, а перед человечеством в целом. Какими путями будет разбиваться цивилизация? Можно ли создать строй всеобщего счастья? Здесь уместно вспомнить юмористические, цинично-ядовитые тексты «Кибериады», которые показывают, что каждая такая попытка заканчивается катастрофой. С другой стороны, в «Гласе божьем» речь идет о функционировании ученых в современном высокоразвитом обществе. Они действуют, как слон, которому погонщик приказывает из последних сил что-то тащить, и они слушаются, а если и пытаются бунтовать, то безуспешно.

Одновременно с книгой Тересы Валяс я изучал том под названием «Transplanting Your Head» — «Пересади себе голову». В этой книге собраны эссе, ранее напечатанные в уважаемом и высоко ценимом журнале «Сайентифик америкэн», однако я еще не встречал такой кучи бессмыслицы и наглого раздувания едва проклюнувшихся идей. Если эти эссе читать по отдельности, то они с грехом пополам еще проскочат, но все вместе их проглотить трудно. Итак, «Наши тела в будущем»: как современного человека превратить в Мафусаила, как использовать биохимию в защитных целях. Конечно, там много говорится о клонах — словно мы уже полностью освоили технологию клонирования. Генная терапия, поиск строительных элементов для человеческого тела в мире животных, создание умной мыши, ну и, конечно же, титульная пересадка головы. Сложно придумать что-нибудь глупее…

Два американца — один поляк, другой чех по происхождению — недавно начали переводить мою «Сумму технологии», которая до этого в Новом Свете не переводилась. Вещь написана более сорока лет назад, и тот факт, что она еще в какой-то степени сохранила актуальность, удивителен сам по себе. Если так случилось, то лишь потому, что я сосредоточился в ней на самых устойчивых тенденциях развития. Яжембский^[130] удивлялся, что меня вообще не интересует, что люди будут есть, на чем ездить, как будут проводить свободное время в 3000 году. Я занимался развивающейся в головокружительном темпе технологией, но не писал такой чепухи, как американские авторы вышеупомянутой книги. Кстати, стоит добавить, что они не ученые, а всего лишь так называемые science writers — околонаучные писатели, которые живут за счет посредничества между научными лабораториями и обществом. Впрочем, трудно требовать, чтобы они разбирались в том, что более или менее реально, а что нет, если даже ученые с мировым именем сегодня выдвигают самые неправдоподобные концепции.

Я писал «Сумму» в подневольной действительности и не мог даже касаться политических проблем, которыми сейчас с удовольствием занимаются такие знатоки, как Фрэнсис Фукуяма^[131]: «Конец истории», конец света, конец Фукуяме, конец всему. К этому нельзя относиться всерьез. Следует выстраивать реальные перспективы, решаться на разумный скептицизм и действовать осторожно и предусмотрительно, соблюдая меру и сохраняя дальнозоркость.

Возвращаюсь к вопросу: почему мне как писателю удалось пережить непростой период перехода от несвободы к свободе? Наверное, потому, что специфические тоталитарные проблемы я затрагивал лишь походя, а главным образом хотел показать, как прометеев героизм сталкивается с реальным миром и порой при этом ломается. Конечно, не с тем миром, населенным тысячами звездных народов с причудливыми носами, который показан в сериале «Звездный путь». Я иногда его смотрю, потому что я настоящий мазохист и наслаждаюсь кретинизмом, но ведь мы-то знаем, что нет причин населять космос зелеными человечками. Меня лично скорее мучает вопрос, почему этих человечков нет.

Я получил сейчас сведения из Японии от Хаякавы — он издал 462 тысячи экземпляров моих книг! Для меня это было неожиданностью. Один из писателей среднего поколения сказал, что Лема в Польше вообще не читают. Зато, возможно, его читают в других местах. В Испании выходят мои «Избранные произведения», меня издают на Украине, в Португалии и бог знает где еще, хотя в сообщениях о выставках польских книг за границей я обычно не нахожу свой фамилии.

Я изрядно удалился от книги Тересы Валяс, потому что она не занимается теми, кто выжил и нашел свое место в посткоммунизме. Однако книга эта весьма ценная, и было бы хорошо, если б кто-нибудь сделал на ее основе, особенно на основе последней части, шпаргалку. Почему потеряли уверенность в себе и умолкли польские интеллектуалы? Почему они перестали играть передовую роль и прежде всего роль советчиков? Подозреваю, что мне известен один из ответов: они не знают, что должны советовать и в какую сторону вести.

Сентябрь 2004

Без формы^{32}