Раса

Наше наглое чавканье разносится по всему болоту. На душе теплеет, посещают праведные мысли. Как только доберусь до дому, начну собирать войско. Князь Борис Анатольевич создал действительно боеспособную группировку. Ежедневные изматывающие тренировки, отработка военных навыков: рукопашный бой, владение всеми видами холодного оружия, стратегия ведения боя в различных условиях, а так же — обязательный воинский призыв на пять лет. Это, несомненно, укрепило наше государство.

Войной пойду на Господин Великий Ждан. И, пусть считают меня после этого агрессором, но я вычищу заразу раз и навсегда. А то, что, получается, только вышел за приделы города и, можно попасть в рабство. Беспредел.

— А не проще послов послать, договориться о межгосударственных законах, — с мудростью изрекает мой друг, уловив мои мысли.

— Правильно думаешь! Именно! Межгосударственные законы. Это то, что нам необходимо. Но, после того как разобьём Вилен Ждановича. Вот, тогда, сядем за стол переговоров и, создадим Свод Законов для всех нас.

— Не хочешь, Никита, демократии, — вздыхает Семён. — Чем мы лучше их будем?

— У нас рабов нет.

— Всё равно, ты самодержец.

— Ну, это как рассматривать. По крайней мере, если я совершу уголовное преступление, меня привлекут как обычного гражданина. Депутатской неприкосновенности, как, это было раньше, в той жизни, у нас нет. Закон един для всех.

— Хоть в этом ты демократ, — облегчённо вздыхает Семён.

— Ошибаешься. Именно демократические институты власти придумали для себя лазейки, типа, депутатской, прокурорской и прочих неприкосновенностей. Можно «легонько» шалить, пожурят лишь свои, такие же, демократы и, дело прикроют. Сколько раз такое было. Что, не помнишь?

— Ну, да, — взгрустнул Семён, — из травматики в голову стреляли, на дорогах насмерть сбивали, откровенно воровали. Несовершенная демократия была, мы бы её направили по верному курсу, — неожиданно заявляет он.

— Пока я жив, демократии не будет, — сверкнул я очами и мягко улыбнулся другу.

Дети не понимают наших разговоров, шушукаются, смеются, лопают мёд, даже за ушами хрустит.

Тем временем болото живёт своей жизнью. Что-то булькает, где-то раздаётся низкий рёв, взрывается вода, от мощного удара хвоста. Нас не тревожат, но я не перестаю, до боли в глазах, всматриваться в темень. Твари отступили, но не собираются уходить, словно ждут чего-то.

Во мне всё сильнее зреет уверенность, необходимо покинуть островок. Это делать надо, прямо сейчас. Смотрю на друга, он читает мысли, кивает. Его, так же, гнетут вполне осязаемые опасения. Но, как выбраться из этого болота?

— Плот. Нам нужен плот, — осеняет Семёна, — брёвен достаточно, лиан в изобилии. За два часа справимся.

Оглядываю островок, он завален приплывшими стволами. Между ними копошатся омерзительные, склизкие твари. На подступах к островку, где нет дыма, виднеются горбатые спины чудовищ.

Ворошим костёр, сдвигаем в сторону берега. Огненные сучки валятся в воду, разгоняя пресноводных гадов.

Приходится вновь прыгать в воду. Я, больше на стрёме, не подпускаю амфибий к Семёну. Он же, как спички, ворочает огромные стволы, вроде как особо не напрягается, но мышцы гуляют под кожей словно чугунные гири.

Удивительной силы человек!

Постепенно начинает вырисовываться конструкция плота. Его необходимо делать достаточно узким, чтоб проходил между мёртвыми деревьями, но и грузоподъёмность нужна достаточно большой.

В этом месте, глубина не более метра, двух. Но, дальше, в призрачном свете мерцающего болотного газа, виднеются лишь верхушки затопленных деревьев. Решаю плыть туда, очень вероятно, по близости река. Убьём двух зайцев, оторвёмся от преследования наземного зверя, и скроем следы, если за нами будет погоня.

Плот почти закончен, помогаю Семёну скрутить брёвна крепкими лианами. Водная нечисть держится на некотором отдалении, познакомилась с острым мечом. Монстры, что в отдалении, вообще теряют к нам всякий интерес, взбираются на кочки, глаза светятся как гигантские светляки. Адский зверь неожиданно всхлипывает, обиженно скулит и, галопом несётся в самую чащу. Я, даже бросаю работу, настолько удивлён. Но, начинаю догадываться причине поспешного бегства. В глубине леса мелькают отблески света, словно автомобильные фары. Где-то мы подобное видели? Вспоминаю ночёвку у разлома с аммиачными тварями. Неужели выследили?

— Это они, — подтверждает догадку друг. — Но как они узнали о нас?

— А не тот ли горбатый незнакомец, которого видели в посёлке, шпион наших аммиачных «друзей»?

— Очень может быть, — хмурится Семён.

Спешим. Затягиваем последние узлы. Накидываем на плот сухого валежника, стелем мох, вырубаем длинные ветви, чтоб толкать плот, бросаем вещи, усаживаем по центру детей. Вовремя, едва сдвинули его с места, а на берегу скапливается достаточно много огней. Силуэты Других мелькают, ползают, извиваются, один из них сразу бросается в глаза, старый знакомый, горбач.