Рапсодия гнева

– Подтянись, курсант! – без надобности рыкнул Саша, оглядывая подопечного с головы до ног. – Задача такова… Поскольку ты дохлый до безобразия и смотреть на тебя противно, будем исправлять ситуацию. Мало того, что смотреть противно, но и в обучении стрельбе нужна хоть какая-то выносливость тела. Винтовка, из которой придется стрелять, тяжелая до сорванных кишок и своенравная, словно необъезженный конь. Для работы с ней нужна сила. Дыхалка тоже нужна, а сердце должно работать как у кита, вожака стада. Понял? Посему будем бегать. Где Джеков рюкзак? Тащи… Канистру для пива наполни водой, плюс к ней набери э-э-э… пять полуторалитровых пластиковых бутылок. Быстро!

Самолично набив рюкзак двенадцатикилограммовым грузом воды, Фролов с удовольствием водрузил его на спину радостно расправившего плечи Японца. Подопечный бегать не умел и не терпел, но приобщение к тайнам воинской науки приятно согревало сердце никогда не служившего парня.

– Вперед, курсант! По направлению к лесопарку бегом марш!

– Погоди, давай наверх выберемся, чего по этой раздолбанной лестнице шпарить?

– Ма-а-алчать! – с удовольствием выдохнул Фролов, наливаясь игривой силой, необходимой для бега. – Вперед!

Для подкрепления слов он ощутимо пихнул ладонью рюкзак, и Японец стал грузно карабкаться по лестнице.

– Бегом – это если есть такой момент, когда обе ноги оторваны от земли! – нравоучительно напомнил Саша.

Подопечный крякнул и припустил по ступеням.

Рюкзак был наполнен худо – пятилитровая пластиковая канистра колотила по заднице, бутылки грузно прыгали и пихались в спину. Уже в конце крутой тридцатиметровой лестницы воодушевление Японца сильно повыветрилось, испарясь, видимо, вместе с потом.

– Мне так бегать нельзя… – выскакивая на пыльную тропинку лесопарка, запротестовал он.

– Зря дыхание сбиваешь, – сухо фыркнул Фролов.

Сострадания в нем было не больше, чем в выключенном телевизоре.

– Да в натуре, Саня… – Подопечный попробовал остановиться, но новый толчок придал ему некоторую устремленность. – У меня сердце слабое! Я сдохнуть могу!

– Похороним…

– Да иди ты… Все, хватит!

– Только попробуй остановись! – прорычал Саша. – Я не сержант, вбивать в тебя истины не стану, но если ослушаешься, то можешь смело забирать с Лагерной манатки и катиться в Москву. Насовсем. Доступно?

Японец захрипел, но темпа не сбавил, зато умолк надолго.

Лямки рюкзака зло давили ключицы, спина ныла от суровых ударов бутылок, тропинка под ногами плясала, как палуба легкого торпедного катера на полном ходу, а глаза застилал не только пот, но и вполне ощутимая красноватая пелена.

– У меня линза спадает! – из последних сил прошипел Японец.

– Закрой глаз, после поправишь!

– У-у-у-у… Она денег стоит!

– Вперед! И пятисот метров не пробежал! Позорище! Вперед, чтоб тебя… А то в следующий раз погоню вообще без этих фишек.

Снова молчание, свистящий хрип, топот ног, унылые завывания, пыль на кедах.

– Все! – с удовольствием выдохнул Фролов. – Отдых!

Японец встал как вкопанный и тут же получил немилосердный толчок в спину.

– Спецназ отдыхает на ходу! – хохотнул Саша. – Шагом, шагом… Ножками!

Мысль о том, что ходьба с двенадцатикилограммовым рюкзаком по сильно пересеченной местности может стать истинным наслаждением, никогда не приходила Японцу в голову. А если бы кто-то такое брякнул – не поверил бы. Но когда уже задрожавшие ноги можно было просто переставлять, а ноющим легким вдруг стало вполне достаточно получаемого из окружающей среды кислорода, это казалось откровенным блаженством.

Фролов усмехнулся – на лице подопечного блуждала туповатая наркоманская улыбочка. Хорошо, пусть тащится.

– Бегом! – неожиданно заорал он, не замедлив резко толкнуть рюкзак широкой ладонью. – А то заснешь на ходу!

Три километра такого пунктирного пробега показались Японцу полноценным расстоянием до Луны и обратно. И хотя назад шли пешком, выглядел подопечный худо – ноги заплетались, лицо вытянулось, глаза таращились как-то особенно осоловело. Но Фролов рюкзака у него не взял – пусть тащит, не переломится.

Беговые тренировки продолжались неделю.

Оказалось, что возможность подержаться за настоящую винтовку была для Японца достаточным стимулом, чтоб выжимать из себя семь потов. Его пугали не угрозы Фролова выгнать с Лагерной в Москву, а невозможность в случае отъезда хоть раз в жизни стрельнуть из Обманщика. Это казалось действительно страшным. Глубоко в его душе сохранился еще романтический мечтатель, считающий, будто настоящим мужчиной можно стать, только стрельнув из настоящего оружия или подержав в руках настоящий стальной меч. Это виделось как ритуал, как посвящение в рыцари. В рыцари Света.

Когда Джек вечерами просиживал у экрана компьютера, Японец, лежа на кровати, всматривался в зыбкий экран собственных фантазий. Но это уже не были фантазии мечтателя – вот бы так-то и так получилось, – это были фантазии Мужчины, в них виделись конкретные действия для того, чтоб так получилось. В результате он пришел к неутешительному выводу, что даже для него, изменившегося, остается еще слишком много невозможного. Силенок мало.