Рапсодия гнева

Когда-то кто-то зажег его идеей рок-группы. Ух как старался Японец! Писал стихи, перекладывал их на музыку, пел, как Аполлон, работал целыми днями. Вроде нашел себя человек. Даже кассету записал. Но этим все и закончилось. Стоп машина. Приехали. Чего-то достиг, и баста. Одолели трудности, которые неизменно возникают по мере развития любого дела. А вот к трудностям как раз Японец и не привык. Не встречался с ними ранее, а если встречался, то не было стимула их преодолевать. Легче отступить, сдаться. Вот тут-то и вылезала проблема ответственности, которая не помогает, а заставляет делать и доделывать то, за что взялся. Ему же отвечать было не за что и не перед кем, а любая неудача не была катастрофой, потому что родители всегда рядом и умереть не дадут. Тем и хороша армейская служба, что помощи ждать неоткуда, приходится выеживаться самому.

Если бы у Японца не было никакого другого дохода, кроме пения песен, то работал бы и дальше как миленький, лапки опустить было бы просто нельзя. А так друзья подвели, что-то где-то не сладилось, не срослось… Ну и хрен с ними. Можно ходить на работу, как раньше, да денежки пусть небольшие, но получать.

Человеку свойственно идти по пути наименьшего сопротивления. Но некоторые могут себя заставить ступить на тропу сопротивления наибольшего, а некоторых приходится вынуждать идти по ней. Но для этого их нужно вырвать из привычного окружения, оторвать от привычных средств к существованию, лишить привычного круга общения. Это опять-таки делает армейская служба, но такой вариант с Японцем уже не прошел. Здоровье. Не менее эффективной для этого оказалась бы работа в другом городе, участие в стройотряде, геологическая или археологическая экспедиция, но Японец сам бы на это никогда не пошел.

Фролов уже год был знаком с Японцем, когда замыслил некий «спортивно-реабилитационный лагерь» для перековки мечтателей в ответственных людей. Протоплазмой он бы заниматься не стал. Противно.

Жизнь в Крыму давала массу возможностей для претворения в жизнь этого плана, и первый опыт Саша провел первым же выдавшимся свободным летом. Это было не дело – только полдела, но этап важный, ответственный.

Марина, Сашина жена, называла сей период гостиничным, потому что в домик на Лагерной Японца селить было рано – помер бы на третий день, так что пришлось превратить трехкомнатную фроловскую квартиру в общежитие. Но Марина – женщина вдумчивая, ответственная, все поняла правильно, хотя подопечный мужа безмерно раздражал ее своей жуткой, катастрофической неприспособленностью к жизни под солнцем.

Вечерний поход по чужому городу, даже с Фроловым, был для Японца настоящим испытанием на прочность. Он вздрагивал от каждого звука – вдруг это гопники решили напасть, – шарахался от каждой тени, вертел головой на сто восемьдесят градусов, как летчик во время воздушного боя, и сжимал в кармане куцый перочинный ножик, коий, по его разумению, должен был выступить в роли меча борца за справедливость, если что. Смотреть на Японца было смешно, но насмешек Фролов себе не позволял – непедагогично это. Жена тоже держала себя в руках.

На самом деле все было не так уж смешно – Японец впервые в жизни отъехал так далеко от дома самостоятельно. Полторы тысячи километров – не шутка! Смеяться мог кто угодно, но только не он, и Фролов его понял – для подопечного это был настоящий подвиг. Не менее важный, чем закрытие амбразуры для Александра Матросова. Это надо было поощрить. Саша поощрил. Запомнилось.

Дальше больше. Как-то, под видом особой занятости, Фролов остался дома, отправив Японца в город одного. Пришел подопечный поздно, совершенно пьяным и совершенно счастливым. Он сделал это! И снова смеяться было не над чем – все было совершенно серьезно. По-настоящему. Это была победа.

Постепенно Японец понимал, что может обходиться без посторонней помощи, что он сам значит в этой жизни больше, чем самому казалось. Он уже мог утром не будить хозяев, а самостоятельно согреть себе чай, не испугавшись незнакомого устройства под названием «газовая плита» – дома в Москве была электрическая, – он мог сам слить себе воду на руки, когда не шла из крана… Он мог почти все!

Потому что иначе было нельзя. Нянек не было.

Под конец отпуска подопечный стал совсем другим человеком – приятно посмотреть. Он даже в пугающее море научился заходить, даже в небольшой шторм, даже удовольствие от этого получать. Хотя удовольствие было явно не от купания, как у визжащих от восторга ребятишек, даже не от победы над стихией, а скорее, наверное, от победы над самим собой. Но в любом случае уехал Японец счастливым – в Крыму ему понравилось. Вообще он остался очень доволен собственными достижениями на выбранном Сашей пути. В качестве символической награды за успехи он получил от бывшего снайпера в подарок стреляную гильзу от КСК «Рысь» – единственную оставшуюся от лихих времен, жена никак не могла найти случай выбросить.