Рапсодия гнева

Ладно, поменьше эмоций, мозгами думай… Где бы ты сделал позицию, если бы сидел в Каравьюрте? На вышку бы точно не полез – мобильность нулевая, да и торчит она, словно гвоздь в заднице. Можно на дереве, но очень уж неудобно сидеть. Лучше всего на крыше, конечно, – лежишь, как на пляже, вот только маскировка хреновая. Спрятаться негде. А если на чердак?! И бить через чердачное окошко? Та-а-а-к… Похоже на правду. Надо вспомнить, как точно стоят домики, в какую сторону чердачные окошки у них… Пустое занятие – память не фотоаппарат! Нужно посмотреть. Время, время…»

Саша отчаялся совершенно, но в голове настойчивым пульсом бился очень рискованный план. Тут уж точно – либо грудь в крестах, либо голова в кустах! Но сколько же можно умирать в один день? Идет оно все к лешему! Кто не рискует, тот не живет. Он вытянул нож и сделал на ткани ранца основа-тельный надрез, потом через дыру очень аккуратно раздвинул лежащие в рюкзаке предметы, освободив ровный проход к противоположной матерчатой стенке. Теперь если американец стрельнет, пуля прошибет от макушки до задницы. Последний надрез делать было страшно до ужаса, до холодного липкого пота, но рука, хоть и с дрожью, полоснула ножом по ткани. Главное, пониже, пониже, чтоб трава скрыла дыру от глаз засевшего в селении снайпера.

Чуть успокоившись, Саша расширил входную дыру так, чтоб просунуть в нее голову, теперь он был похож на фотографа, спрятавшегося под черной накидкой старинного фотоаппарата. Зато через малюсенькую дыру в противоположной стенке, будто через объектив, был виден весь Каравьюрт, только трава немного мешала, но это мелочи.

Вот же черт! Нет в этих домах никаких чердачных окошек! Что за напасть? Словно удача равнодушно отвернулась, выработав положенный ей ресурс. Ну уж дудки! На удачу надейся, а сам не плошай! Наверняка где-то что-то найдем, нужно только смотреть очень внимательно. Как Андрей. Вот он бы сразу засек позицию – настоящий мастер!

– Ты там живой? – окликнул друга Саша.

– Кха… Кхе… – осторожно прокашлялся Андрей, – Ещё тебя переживу… Только холодно что-то и пить охота до помутнения мозгов.

Голос вялый, сонный. Говорливость будто рукой сняло.

– Потерпи, братишка, сейчас будем выбираться.

Вторая стадия шока, подумал Фролов. В третьей наступит угнетение сознания, а четвертая – это уже агония. Раненого тогда не спасти.

Фролов снял с винтовки прицел и, используя его вместо разбитого пулей бинокля, принялся тысячную за тысячной осматривать выбранный сектор. В принципе не так уж все плохо. Деревьев много, да, но домов, пригодных для позиции, всего три. Деревья пока отбросим, там черт голову сломит, да и вряд ли снайпер в дружественном селении будет висеть на ветке, словно макака. Неудобно, а потому маловероятно. Скорее всего, в доме. Ага… Вон там видно окошко.

Саша добавил увеличение.

Нет! Закрыто, а через стекло не постреляешь.

Он снова уменьшил увеличение, чтобы сохранить приличный угол обзора. Смотрим, смотрим…

«Как же можно стрелять с чердака без окошка? Значит, все же не с чердака? Ну хитер, америкашка, ну хитер… Где же ты спрятался, милый? Мне очень, очень нужно тебя найти. Стоп! Что это тут у нас?!»

Он добавил увеличение до предела и впился глазами в красную черепичную крышу. В одном месте зияло небольшое черное отверстие, словно вынуты две чешуйки из обожженной глины.

– Мать честная… – шепнул Саша, пытаясь унять неистово заколотившееся сердце.

Надежда тут же загудела в груди буйным пламенем, начисто выжигая всю неуверенность, весь расползшийся страх. «Не спешить! Надо все хорошенько проверить… Шанс у нас будет только один. Если ошибемся, то расстреляют нас, как консервные банки на заборе».

Фролов очень осторожно вынул голову из рюкзака и снял шлем. Ветерок сразу принялся играть взмокшими от крови короткими прядями, приятно холодя макушку.

Ну ладно! Двум смертям не бывать, а одной все равно не миновать. Все, поехали…

Он снова просунул голову в брезентовую духоту ранца и глянул через прицел. Надо смотреть очень внимательно. Очень. Правая рука начала поднимать шлем над кромкой рюкзака. Выше, выше… Есть! Тонкая струйка дыма мелькнула из черной прорехи в черепице, и тут же руку рвануло, зло вышибив шлем на землю. Тукнул приглушенный расстоянием выстрел. Есть, родной… Есть!

Ну, теперь как у ваших хваленых ковбоев – кто быстрее, тот и выиграл. Готов?

Сердце колотилось до свиста в ушах, когда Саша прилаживал снятый прицел к винтовке. Сейчас, сейчас… Он не был религиозен, но неистово хотелось молиться, поэтому он принялся поминать добрым словом всех вспомнившихся богов, начиная от Одина и кончая Кришной. Может, помогут?

«Эх… Все равно стрелять не им, а мне!

Ну что же, ладно… Стрелять так стрелять! Все равно мы увидим друг друга в прицел одновременно, когда я толкну рюкзак. Он упадет в траву, и мы останемся один на один, словно на дуэли, когда падает на снег брошенный секундантом платок. И у нас будет совершенно одинаковое время на выстрел – все честно».