Рантье (СИ)

Он вернулся к компьютеру и отпечатал цветной снимок незнакомки. Снимок вышел слегка размытый, словно изнутри светящийся, такие на стенку вешают. Буряков повозился на нижней полке книжного шкафа и вытащил несколько пустых рамочек для фотографий. Выбрав коричневую с золотом рамку, вставил в неё фото и водрузил на стол.

- Пусть стоит, - сказал он, любуясь своим творчеством.

На мониторе компьютера вновь пискнуло красное солнышко, вернулся Серафим Петрович. Едва он скрылся в своём домике, Буряков набрал номер на телефоне.

- Варвара, привет!

- Добрый день, Лев Михайлович! Обед как обычно подавать?

- Обед? - Буряков глянул на часы. - Ого, два почти! Да, Варвара, не будем отступать от сложившихся традиций. Кстати, где там твой благоверный?

- Вон, явился, - недовольно проворчала женщина, - весь духами пропах.

- О как! - усмехнулся Буряков. - Ну-ка, дай ему трубочку.

- Добрый день, Лев Михайлович.

- И куда же это ты ходил, Петрович?

- К дамочке из 44.

- Через дом от нас?! Так там ведь Владимир Николаевич обитал, не уж то продал отставной генерал своё гнёздышко?

- Не, Лев Михайлович, он дом в аренду сдал.

- Вот гад! - с внутренней завистью подосадовал Буряков, всегда неприятно, когда кто-то зарабатывает. - И как же зовут даму?

- Алла Владимировна, у неё раковина на кухне забилась.

- Прочистил?

- А то.

Заинтригованный событиями, встряхнувшими милую рутину его загородной жизни, Буряков плотно пообедал под три рюмочки и вышел на прогулку. Игнорируя мелкий холодный дождик, он прошёлся по внутреннему периметру их посёлка и подошёл к дому номер 44. В окнах первого этажа горел свет. Лев Михайлович с хозяином этого дома, эксцентричным отставным генералом дружбу не водил и в доме у него был всего раз. Так себе, средний домик, такой сдавать в аренду не жалко. Буряков остановился в тени противоположного глухого забора и вгляделся сквозь решётчатую калитку в освещённые окна. Нехорошо это, но ноги его словно вросли во влажную землю. Колыхнулась шторка, в окне мелькнул женский профиль, Буряков испугался быть застигнутым за таким постыдным занятием, как подглядывание, и решительно зашагал дальше. Он шёл и ругал себя, что ведёт себя как мальчишка, что ему всё это ни к чему, что надо выкинуть из головы дурацкие фантазии, но восторженное томление в груди не уходило. "Что со мной?! - спрашивал себя Буряков и добавлял: - Только этого мне на старости лет не хватало".

Вечером, сидя перед телевизором с отключённым звуком, он смотрел на бессильные мелькающие кадры рекламы, злорадно насмехаясь над нею, без звука ролики превращались в немую пародию на самих себя. Но основные мысли всё равно крутились вокруг неожиданной соседки, ничего он не мог с этим поделать. Теперь он решал дилемму: знакомиться с нею или игнорировать? По уму выходило - игнорировать, а по сердцу - знакомиться. Лев Михайлович усмехнулся, понятно кто победит: человек почти никогда не слушает доводы разума. Он вдруг замер от внезапно вспыхнувшей мысли: а не слишком ли быстро он размяк?! У него внуки, в смысле внучки, а он о сердечных делах рассуждает! "Ох, подозрительно это всё, - сказал он сам себе вслух. - И глупо", - поэтому спать отправился рано и в расстроенном состоянии.

На следующее утро его разбудил звонок мобильного телефона. Буряков с недоумением уставился на фыркающий трелями подпрыгивающий на столике гаджет, потом сонно поднёс аппарат к уху, даже не взглянув на определитель.

- Да.

- Папа, доброе утро! - прозвучал голос средней дочери Эвелины. - Я тебя разбудила?

- Кто это? - недоумённо буркнул Лев Михайлович.

- Это же я, Эвелина!

- Эвелина, вообще-то, я спал! - Буряков начал просыпаться и одновременно злиться

- Папа, но уже десятый час! - с искренним удивлением воскликнула Эвелина. - Мы с Аликом считаем, что вставать....

- Веля, - хрипло прервал её отец, - давай оставим в покое мой распорядок дня, я уже большой мальчик. Подожди, я встану. - Он отложил телефон, накинул халат, сладко потянулся и, подойдя к откинутой форточке, вдохнул свежего воздуха. - Говори, слушаю, - сообщил он в телефон.

- Папа, мы с Аликом хотим тебя навестить.

- Хм, - Лев Михайлович впал в глубокое раздумье.

С семьёй средней дочери он общался ещё реже, чем семьёй Ксении. Эвелина вышла замуж за Алика - своего тренера по бальным танцам и с тех пор погрузилась в мир профессиональных танцев. Они постоянно танцевали на бесконечных конкурсах в разных уголках России и заграницей. Рожать Эвелина не хотела, Буряков её увещевал, уговаривал, но бесполезно. Однажды она заявила ему, что слышать о детях больше ничего не хочет, на что он зло сказал, что и он её слышать не желает. Вот уже два года, как он не слышал её голоса, и вдруг такой сюрприз.

- Веля, - вкрадчиво спросил Лев Михайлович, - а тебе не кажется это странным?

- Что? - невинно переспросила дочь.

- Как что?! Внуков рожать будешь?! Или....

- Буду, - неожиданно кротким голосом отозвалась дочь из телефона.

Лев Михайлович замер и сразу же остыл.

- Что, уже?

- Нет, планируем.

- А-а, - разочарованно протянул он.