Рантье (СИ)

- Положись на Господа, - утешил его батюшка. - Если забудут, то это их грех, а ты не ропщи. - Отец Сергий прикрыл глаза и неслышно помолился. - Ты на Бога надейся, он о тебе ещё позаботится. - Он встал и перекрестил Бурякова, тот вскочил и в порыве вдруг поцеловал руку священника. Тот вновь его перекрестил. - Всё будет хорошо, ты молись, в храм приходи. Ну, пошли, пора вернуться.

Обратно Буряков ехал в ощущении света, к которому прикоснулся, на душе было покойно и благостно, он решил, что обязательно съездит к отцу Сергию на службу и от этого решения на душе ещё более просветлело. Домой он приехал к ужину. На сердитый взгляд Варвары ответил так кротко, что та чуть тарелку не уронила.

- Лев Михайлович, с вами всё хорошо? - вкрадчиво поинтересовалась она.

- Всё хорошо, - с улыбкой кивнул тот.

Бурякову казалось, что он любит весь мир, всех людей добрых и даже... в голове мелькнул жуткий образ чокнутого профессора, потом безупречный лик Ерёминой, настроение сразу ухудшилось, он с мрачным видом стал терзать ножом кусок мяса.

После ужина Буряков хотел уйти, но Варвара попросила подождать.

- Лев Михайлович, мы с Фимой так решили, что нельзя вас на три недели одного оставлять.

- В каком смысле? - насторожился Буряков.

- В смысле мы себе временную замену нашли.

- Замену?! - Буряков с изумлением уставился на Варвару и опустился обратно на стул.

- Да вы не волнуйтесь, это не чужой человек, это племянница Серафима, Настя. - Варвара, видя недоумение хозяина, торопилась высказаться. Она давно Москву хотела посмотреть, вот мы и вызвали её из Омска. Она учительницей работает.

- И как же это она приедет, если работает?

- Она уже отпуск за свой счет взяла. Вы не волнуйтесь, Лев Михайлович, она всё умеет, и приготовить, и постирать.

- Спасибо за заботу, Варвара, - улыбнулся Буряков, у него вновь потеплело на душе, - но я бы не умер за три недели.

- Так вы против? - испугалась Варвара.

- Не знаю, - пожал плечами Буряков. - Впрочем, если вы с Серафимом за неё ручаетесь, то пусть приезжает, всё лучше, чем чай и яичница.

- Так она завтра и будет, - просияла Варвара, - Серафим за ней утречком на вокзал поедет.

- Хорошо, - Буряков встал. - Пойду я, Варвара, трудный у меня сегодня день был. - Он наткнулся на её озабоченный взгляд и добавил. - Трудный, но хороший. До завтра.

Утром Буряков проснулся таким разбитым, будто мешки накануне грузил. Он подивился этому своему состоянию, мысленно посетовал на старость и поплёлся в ванную. Мелькнула идея сделать зарядку, но его от неё передёрнуло, организм явно бастовал, не желая объяснять причин.

На кухне его ждал сюрприз, о котором он уже забыл: рядом с Варварой хлопотала стройная, как подросток, женщина лет тридцати, с румянцем на белой коже, огромными глазами с тёмно-синими зрачками и длинной светло-русой косой, в которую была вплетена голубая ленточка. Заметив Бурякова, незнакомка, присев в лёгком реверансе, широко и белозубо улыбнулась.

- Здравствуйте, - сказала она звонким и милым голосом.

Оглянулась от плиты Варвара.

- Лев Михайлович, доброе утро! Вот, знакомьтесь, Настя, племянница Серафима, она нам как дочка.

- Очень приятно, - вежливо улыбнулся Буряков. - Чем кормить будете?

- Овсянкой, сэр! - пошутила Настя и тут же осеклась под грозным взглядом своей тёти.

- Варвара, - засмеялся Буряков, - не пугай Настю, я люблю хорошие шутки.

- Молодо-зелено, - проворчала Варвара и поставила перед ним тарелку с манной кашей. - Напугаешь её, как же!

- А где же овсянка? - с деланным разочарованием спросил Буряков, Настя тихонько прыснула в кулачок.

- Вот она, - Варвара стрельнула строгим взглядом в племянницу, - завтра и приготовит!

- И приготовлю, пальчики оближете! - дёрнула плечиком Настя.

- Договорились, - кивнул Буряков и взял в руки ложку. - Настя, а вы какой предмет в школе ведёте?

- Английский.

- Ого! И хорошо знаете язык?

- Вполне. Иногда перевожу иностранцам.

- В Омске бывает много иностранцев? - спросил Буряков, с удовольствием поднося ко рту очередную ложку с кашей.

- Хватает. Раньше коммерсанты в основном приезжали, а теперь чаще туристы.

- Да? - удивился Буряков. - Туристы в Омске?!

- Ничего удивительного. Они сейчас в России себя богатеями ощущают...

- Настя! - прервала племянницу Варвара. - Пошли, покажу кладовую!

Женщины ушли, Буряков в одиночестве доел кашу, выпил кофе и поднялся к себе в кабинет. Ему предстояло подумать над словами отца Сергия. Как он сказал: "Дай им и пусть, успокоятся?", и ещё: "Если забудут, то это их грех, а ты не ропщи?". Неужели батюшка прав?

Варвара и Серафим уехали. Серафим перед отъездом ворчал, что если бы знал, что в пути курить запрещают, не поехал бы никуда, а Варвара его утешала, ничего, мол, в бунгало на берегу океана накуришься. Анастасия после отбытия родственников сразу стала серьёзной и деловитой, что, впрочем, Бурякова вполне устроило. Она кормила его вовремя и вполне вкусно, хотя сначала он это не особо замечал. Все мысли Льва Михайловича были заняты собственными ощущениями, он с облегчением констатировал возвращение спокойствия и умиротворения, всё возвращалось на круги своя.