Рано или поздно или никогда-никогда

Заподозрив неладное, я подошел к ним поближе и начал вслушиваться в их замысловатую, непривычную речь. Я не понял ни слова! «О ужас, - подумал я. - Если мы не сможем общаться, мне никогда не убедить их принять бусы… или меня… или Евангелие. Может, я ошибся и попал не к тому племени? Или они сознательно не желают со мной разговаривать и несут тарабарщину?»

Был лишь один способ выяснить это без лишнего шума. Я развернул грузовик и, не разбирая дороги, помчался на станцию в надежде, что застану там Маккаби.

Так оно и вышло. Дикие собаки опять совершили массовое самоубийство, поужинав моими бусами, и Маккаби не собирался уходить, пока неожиданный источник дохода не иссякнет. На рассвете, когда я подъехал к станции, мой знакомый снимал скальпы с погибших за ночь животных. Я вылез из грузовика и торопливо поведал ему о своей проблеме.

- Я не понимаю их, а они не понимают меня. Вы говорили, что знаете большинство местных наречий. Что я делаю неправильно? - Я быстро произнес фразу на языке аборигенов и обеспокоенно спросил:

- Вы поняли, что я сказал?

- О да, - ответил Маккаби. - Вы обещали заплатить мне тридцать пфеннигов, если мой черный зад окажется в вашей постели. Грязный скряга, - добавил он.

Несколько смущенный, я взмолился:

- Не обращайте внимания на значение слов. Может, у меня плохое произношение?

- Нет, вы отлично говорите на питджантджатджаре.

- Что?

- Это язык, который значительно отличается от анула. В языке анула девять классов существительных. Единственное, двойственное, тройственное и множественное число выражаются посредством префиксов к местоимениям. Переходные глаголы включают в себя местоимение, обозначающее объект. У глаголов много времен и наклонений, а также форма отрицательного спряжения.

- Что?

- А в языке питджантджатджара суффиксы, обозначающие личные местоимения, могут присоединяться к первому изменяемому слову в предложении, а не только к основе глагола.

- Что?

- Я не хочу принижать ваши лингвистические достижения, друг мой, но хотя в питджантджатджаре четыре класса склонений и четыре класса спряжений, он считается самым простым из всех распроклятых австралийских языков.

Я онемел.

- А сколько будет тридцать пфеннигов в пересчете на шиллинги и пенсы? - наконец спросил Маккаби.

- Может быть, - прошептал я задумчиво, - мне стоит отправиться проповедником к питджантджатджара, коль скоро я знаю их язык.

Маккаби пожал плечами:

- Это племя живет по ту сторону Большой Песчаной пустыни. И они не выкапывают корешки в тени акаций, как анула. Эти ребята теперь скачут верхом и пасут мериносов на овцеводческих фермах неподалеку от Шарк-Бея. И если уж на то пошло, скорее они обратят вас, чем вы их. Поверьте мне на слово. Питджантджатджара убежденные католики.

Что ж, это звучало вполне логично. И я начал подозревать, почему господина Краппа лишили сана.

Мой следующий шаг был очевиден: мне следовало нанять Маккаби переводчиком, чтобы через него общаться с анула. Сначала австралиец заартачился. Денег у меня оставалось немного, поэтому я не мог предложить достаточную сумму, чтобы Маккаби соблазнился и оставил свой доходный промысел по сбору скальпов динго. Но в конце концов мы сошлись на том, что я отдам ему все бусы из второго грузовика: «Этого хватит, чтобы истребить всех диких собак в этих краях». После этого Маккаби собрал свои пожитки и сел за руль (я до смерти устал вести машину), и мы вновь направились к племени анула.

По пути я рассказал Маккаби, как собираюсь обучить аборигенов основам современного туземного протестантизма. Я прочитал австралийцу отрывок из книги сэра Джеймса Фрэзера, в котором говорилось о вызывании дождя. Отрывок завершался словами: «Теперь остается лишь пропеть заклинание над змеей и имитацией радуги…»

- Всего лишь! - Маккаби прыснул.

- «…чтобы дождь рано или поздно выпал». - Я закрыл книгу. - И вот тут я возьмусь за дело. Если дождь не начнется, аборигены увидят, что их магические ритуалы не действуют, и я обращу их взор к христианству. Если дождь все-таки пойдет, я просто объясню, что на самом деле они молились истинному Богу протестантов, хотя сами того не сознавали, а «дождевая птица» не имеет к этому никакого отношения.

- А как вы уговорите их провести этот обряд с дождевой птицей?

- Господи, да они, наверное, постоянно этим занимаются. Бог знает, как им нужен дождь. В этих краях солнце палит так, что все вокруг иссохло и сгорело.

- Если дождь взаправду пойдет, - хмуро пробормотал Маккаби, - клянусь, я и сам преклоню колени.

Что он имел в виду, я (к сожалению) тогда не догадался.

На этот раз в лагере анула нас ждал совсем другой прием. Туземцы сгрудились, чтобы приветствовать Маккаби. Особенно радовались его приезду три девушки.

- Ах вы мои черные курочки, - ласково промолвил мой спутник. Потом, коротко посовещавшись со старейшинами, он сообщил:

- Они и вам хотят предложить любру, преподобный. Любра - это женщина, и, будучи знаком с обычаями