Рандом (СИ)

Она врала. У меня закрадывалось подозрение, что ее вполне устраивало то, что остались в живых я и Кир, да еще пара-тройка людей, с которыми она могла делить новый мир, могла демонстрировать себя – такую же новую каждый день. Да, не следовало забывать о жалких мужичках - совсем не сливках бывшего общества. И появляться на собраниях в новом качестве, ловя на себе… хоть какие-нибудь взгляды. Пожалуй, на роль избранного мог претендовать только Сусанин… Но это было мое, личное. С которым, кстати, Алиска соглашалась.

- Алис, кончай, - сказала я. В моем животе уютно переваривались печенюшки с какао, еще пара яблок и шоколадка. Мне не хотелось вставать, но назло себе я поднялась. Кивнула ребятам и вышла за дверь, в серую питерскую хмарь.

Перекрывая Малую Морскую, на боку лежала Газель. Между колес, уткнувшись капотами в подвеску пристроились две легковушки. Как стимпанковские детеныши они тянулись мордами к животу большой железной мамы. С другой стороны дорога просматривалась почти до Невского – пустая, под угаснувшим оком неработающих светофоров.  Тротуары закрывали опавшие листья. Повинуясь порывам ветра, темно-коричневыми волнами с яркими вкраплениями, они перетекали по проезжей части от одного берега до другого, шорохом заполняя тишину.

Они сидели на тротуарах и делали вид, что им нет никого дела до нас. Черные, белые, разномастные.  Некоторые вылизывались, иные лежали, не отрывая от меня круглых глаз. В отличие от собак, которые легко пережили смену хозяина на вожака стаи, кошек тянуло к людям, оставшимся в здравом уме. В центре практически нельзя было пройти, чтобы за тобой не увязалась пара десятков. Отдельные экземпляры любили поговорить, они выбалтывали кошачьи секреты, нисколько не заботясь о том, что их не понимают.

 «Собаки заняты, - говорил Кир. - Они санитары. Они очищают город».

Думаю, не надо говорить, от чего очищают город собаки. Мне страшно представить, за кого примутся одичавшие стаи, когда от трупов останутся одни кости. Или даже вообще…

В жизни не была кошатницей. Но мне становилось теплее в шерстяной компании. Они были нарядные. Кошки – ярче и уютней, чем целый город. Самая наглая или самая охочая до забытых ласк, темно-синяя британка мякнула и засеменила к моим ногам. Блеск ошейника на ее шее вырвал из моей памяти слово Сваровски. Породистая Мурка потерлась о мои ботинки, загнула хвост вокруг щиколотки. Моей ласки и нежности не хватало на людей, что я могла предложить кошкам?

Ровно за секунду до того, как улица взорвалась оглушительным ревом, кошачья братия вспорхнула и разлетелась в подворотни. Из-за поворота, потащив за собой дымный шлейф, выехал мотоцикл. Взревел двигатель, пугая тишину и стих. Байкер остановил машину метрах в пяти от меня. Переждал секунд двадцать, отпущенных на мое мысленное восхищение, и только потом снял шлем. На бритой голове темнела бандана. Неяркие, словно запыленные серые глаза уставились на меня.

- Зачем тебе шлем, Даниил? – спросила я. – Ты боишься умереть?

Вместо ответа высокий накаченный парень развернулся, впечатал сильную пятерню в сидуху позади себя.

- Садись, Влада, - сказал он так, как будто поездка - дело решенное. – Я нашел классное место на Ваське. Такой таун-хаус с бассейном – закачаешься. И целые полки забиты дисками с кинохами. Собирал видно, чудак, - выражая удивление, Даниил на секунду вскинул плечи вверх. – И телик во всю стену. Поехали.

Я молчала. Мысли вроде тех – обратил ли бы на меня внимание такой парень как Данька, если все стало бы как прежде, давно оставили меня. Мне оказалось достаточно того вывода, что из нас двоих с Алиской, он выделил меня.

Даниил смотрел на меня, не мигая. Его взгляд ничем не отличался от взгляда давешних кошаков. Такой же прямой, требующий ласки и участтия. Лицо Даниила блестело от влаги. В распахнутом вороте кожаной косухи темнели крылья татуировки.

- Так ты не ответил мне, Дань. Ты боишься умереть?

- Тебе мало философии, Оладушка? Посмотри вокруг, - он качнул головой, не отрывая от меня прямого взгляда. – Одна сплошная философия.

В его словах проклюнулась досада. Наверное, ему хотелось ответить грубее. А еще лучше – плюнуть на упрямую девчонку, занавесившуюся фиолетовыми прядями свежевыкрашенных волос. Но выбор отсутствовал: он не мог бросить мне через плечо безразличное «как знаешь», врубить двигатель и выкатиться к Исаакию в полном блеске байкерской славы под восхищенные взгляды таких же безбашенных девчонок, только и ожидающих призывного свиста.

Не знаю почему, но мысль об отсутствии у него выбора, приятно согрела меня.

- Ты сама зря ходишь без оружия, - вдруг сказал он. – Хочешь, я достану тебе пистолет?

- Зачем мне пистолет? Кого мне бояться? Разве собак… Но думаю, время у меня еще есть.

- Причем здесь собаки? Собаки нормальные. Они не стреляют людям в голову.

- Какую еще голову, Даня? Ты о чем?

- Да так. Завелся у нас народный мститель.

- Шизиков отстреливает?

- Если б так… Ты тетку толстую помнишь? Ну, на собрании она еще истерику закатила, типа, не они все шизики, а мы…

- Марьиванна? Конечно, помню.

- Марьиванна минус.

- Умерла?