Рандеву с Варягом

   - Скорее всего, так оно и есть, - кивнул я. - Передайте командиру "Северодвинска" и этому вождю подводных диверсантов Федорцову, что канонерки они могут взрывать, но вот кабелеукладчик, "Ниппон-Мару" и ценные специалисты нужны нам целыми и невредимыми. И посоветуйтесь с товарищем Бережным, он большой спец в таких хитрых делах. - Как я понимаю, на этом новости закончились?

   - Да, Виктор Сергеевич, закончились. - Подтвердил мой начальник штаба.

   Я вздохнул. - Тогда позаботьтесь, чтобы к подходу отряда Грамматчикова у нас тоже все было готово, и попросите зайти ко мне полковника Бережного. Будем с ним думать о десанте на Пусан. Возможно, из-за необходимости иметь под рукой вертолетную группу, придется взять с собой и "Кузнецова", так что пусть его тоже заправят. - Все, Сергей Петрович, вы свободны.

   11 февраля (29 января) 1904 года, 07:45, Санкт-Петербург, Николаевский вокзал.

   Великий князь Александр Михайлович

   К отходу поезда я явился первым. Пока мой адъютант Карл Иванович Лендстрем суетился, указывая вокзальным грузчикам, куда нести наши баулы и чемоданы, я вышел на перрон покурить. Было еще темно. В неярком свете газовых фонарей, плавно кружась, с неба опускались снежинки. А ведь еще два дня назад я был во Франции... Ницца, ласковое море, прекрасные женщины, фланирующие по набережным. Узнав о войне, я тотчас же бросился в Россию. Колеса вагонов дымились от напряжения. На то самое чаепитие к Ники я попал буквально с вокзала, хорошо, что моя душечка Ксения, привезла с Миллионной все необходимое. Переодеваться пришлось уже в гостевых комнатах.

   И вот теперь снова дорога, на этот раз на другой край мира. Бывал я и в Японии и в Корее, и начало этой войны не было для меня откровением. Рано или поздно Россия должна была вступить в схватку с набирающей силу Японской империей. Мы их сильно унизили тогда, когда не дали воспользоваться плодами их победы над Китаем. И вот, теперь они пришли к нам за реваншем.

   О-черт! - Спичка вместо того, чтобы загореться, сломалась, следующая потухла, гадостно завоняв серой. И лишь с третьей попытки мне удалось прикурить папиросу. С Ксенией и детьми я простился еще дома, не стал тащить их в суету вселенского бедлама и Вавилона, каковым является вокзал на железной дороге связывающей две столицы Российской империи. На перроне, вдоль литерного поезда, уже стоит цепь застывших подобно истуканам солдат. Лейб-гвардии кирасиры и гусары 12-го Ахтырского полка в своих коричнево-желтых доломанах, присыпанных сверху белым снежком. Ники настоял, чтобы мы взяли конвой. В Манчжурии шалят хунхузы, толпами приходящие с территории Китая. Войск для охраны дорог в связи с началом войны остро не хватает. Протяжно гугугнул паровоз, лязгнули сцепки вагонов. Вот и все - пора отправляться.

   На перрон вышел немного растрепанный Мишкин. Фуражка на голове сидела набекрень, на шее, как кровавый укус вампира, красовался полустертый кровавый отпечаток дамских губ. Хорош герой, наверное, не скучно провел эту ночь перед "поездкой на войну". Следом за ним, взмыленный, как боевой конь денщик, тащил два огромных чемодана. В каждом из которых, вполне могла скрываться та самая дама, что и поставила Мишкину отметку на шею. А кто его, донжуана, знает, он и на такое способен.

   Следом за Мишкиным и его денщиком по перрону шествовали три сестры милосердия в своих строгих платьях, тулупчиках и белых косынках с алым крестом на головах. Лишь присмотревшись внимательнее, я узнал в первой из них Ольгу. Две других, значит, компаньонка и горничная. Взгляды немногочисленных зевак просто скользят по ней, не задевая. Ну, кто обратит внимания на сестру милосердия. Уже на второй день войны, как мне рассказывали, на улицах Санкт-Петербурга их появилось великое множество. Некоторые собирали пожертвования на вспомоществование раненым и больным, другие просто спешили куда-то по своим делам, стайками и поодиночке.

   И только после того, как поручик ахтырского гусарского полка, стоящий у входа на перрон, отдал честь простой сестре милосердия, вполне определенные мысли могли появиться лишь у очень внимательного наблюдателя. Но, будем надеяться, что таковых здесь нет. Проходя мимо меня, Ольга приветливо кивнула, ее же товарки прошли мимо потупив взоры. Кстати обе довольно миленькие. А у Ольги, оказывается, губа не дура. Мишкин, между прочим, прошел мимо меня, старясь дышать в другую сторону. Ну, и так понятно - несет от него таким амбре, что спать он будет до вечера. Бездельник.