Ракеты. Жизнь. Судьба.

этому привыкли, что перестали уделять каждой чрезмерное внимание и

чересчур волноваться. Как выяснилось в дальнейшем, совершенно напрасно, и

свою порцию неприятностей и волнений мы получили сполна. Но это было уже

в другом проекте, хотя во время таких же стыковок.

71

Следующей была всемирно известная станция «Мир», хотя и сейчас после ее

приводнения, мало кто знает, что основную массу станции составляли

космические аппараты «Квант», «Квант-2», «Кристалл», «Спектр» и

«Природа», системы управления которых мы создали.

ОКБ-1, ныне ракетно-космическая корпорация (РКК) «Энергия», было головной

организацией проекта, но делало СУ только орбитального корабля «Мир»,

носившего то же название, что и весь комплекс.

Первая наша стыковка космического аппарата «Квант» состоялась 31 марта

1987 года, а последняя, пятая – космического аппарата «Природа» - 23 апреля

2001 года. Последний, практически такой же корабль, названный ФГБ

(функционально-грузовой блок) «Заря», с которого началось строительство

международной космической станции «Альфа», был сделан за деньги США

Центром им. Хруничева, управляется он нашей СУ, был запущен 20 ноября

1998 года. Но стыковался с ним в активном режиме уже американский «Шаттл»,

а мы впервые были пассивным объектом. Кстати, на «Шаттле» ручной режим

стыковки. Все наши стыковки осуществляла в автоматическом режиме БЦВМ

ТКС, так что мы, по-видимому, и сейчас «чемпионы» по массе автоматически

стыкуемых КА.

Было три случая, о которых стоит упомянуть. Нужно учесть, что мы выполнили

только 5 стыковок, так что норма по нестандартным ситуациям была вполне

выполнена.

В первом - вина полностью наша (во главе со мной, как главным

«перестраховщиком»). Я руководствуюсь принципом, который услышал от

одного из лучших разработчиков СУ ОКБ-1 В.М.Бранца: «при решении

космических задач всегда «жадность» (все сделать сразу) борется с «трусостью»

(как бы чего не вышло) и надо, чтобы трусость побеждала». Так мы и сделали,

из-за чего пришлось стыковать корабли повторно (этим, в сущности,

неприятности и ограничились), так как при первой попытке наша СУ дала

«отбой», ибо углы рассогласования (пояснять уже не буду) превысили

назначенные нами же неоправданно жесткие нормы. Это было еще в эпоху

существования СССР, поэтому весь анализ и решения принимались на чисто

техническом уровне. Уже при повторной (удачной) стыковке произошел казус.

Я переживал момент стыковки в Харькове, глубокой ночью у аппарата ВЧ.

Прошла информация, что штанга «Кванта» коснулась стыковочного узла

«Мира» и наша СУ, как и положено, выключилась, управление связкой перешло

к СУ орбитальной станции. Не успел я обрадоваться, как прошла следующая

информация, что какой-то предмет мешает штанге войти в стыковочное

отверстие «Мира». Космонавтам пришлось выйти из корабля и вытащить этот

предмет, им оказался пакет с чем-то не нужным, который они удалили с корабля

задолго до стыковки, но в условиях невесомости он оказался возле

стыковочного отверстия и мешал нашей штанге. Это, конечно, мелочь, хотя в

космосе их не бывает, но она послужила основой многочисленных шуток в

72

нашей домашней компании, что это мешок с нитками для вязания моей жены, с

которым она не расставалась тогда, как и сейчас.

К двум другим случаям ненормальностей при стыковках наша фирма

отношения не имела, но в обоих из нас пытались сделать «крайних» (это уже

наш сленг).

В первом из них произошел поначалу совершенно непонятный для нас казус.

Наземные системы управления привели ТКС непосредственно к «Миру», но

наша система управления выдала сигнал, что «не видит» «Мира» и

выключилась. Абсолютно загадочная ситуация, и виновных, кроме нас, и искать

негде, хотя в чем наша ошибка мы и придумать не могли. «Отбой» стыковки

произошел поздно вечером, так что после небольшого обсуждения все (а это

были москвичи) решили ехать спать, оставив нас искать причину неудачи и

выход.

Уверенность в моем авторитете все же была настолько велика, что директор

ЦНИИМАШа, при котором состоял центр управления полетом (ЦУП), член

коллегии, личный референт Устинова, генерал и пр. Юрий Александрович

Мозжорин перед отъездом решил пошутить. Ни секунды не сомневаясь, что

виновата наша фирма (в это время работала только наша СУ), он спросил у

меня: «ну, Яша, сколько тебе нужно времени, чтобы доказать, что вы тут не при

чем?». Я мог только сделать вид, что улыбаюсь. Все разъехались, и на ночь в

огромном здании ЦУПа остались наши представители, во главе с самым

толковым сотрудником лаборатории стыковки Виталием Павловичем

Ржемовским. В течение нескольких часов мы бесцельно бродили по пустому

МИКу, выдвигая и сразу же сами же опровергая разные гипотезы.