Ракетчики

Старательно тренировался целую неделю на учебном луке, тринадцать на восемьдесят. Это означает, что на вытяге стрелы длинной восемьдесят сантиметров усилие на тетиве составляет тринадцать килограмм. Мой помощник, Серго, был немало удивлён, когда не смог натянуть и удерживать в правильном положении тринадцатку. То — плечо плыло, то — пальцы стрелу не дожимали. Впрочем, его стрелять из лука я не учил. Он потом, когда я перешёл на тяжёлый боевой лук, на меня глядючи, сам игрался учебным. И бракованными стрелами.

Последний акт марлезонского балета: заменил спортивные наконечники на срезни и отстрелял заново. Что такое срезни? Это широкие плоские наконечники, чтобы рана была шире. Их Серго вырубил зубилом из стали-тройки, заточил по периметру; затем я вставил наконечники в пропилы и стянул нитками в четыре слоя на клею. От спортивного наконечника останется круглая рана небольшого диаметра. Она может быть в неудачном месте, зверь будет истекать кровью долго, умрёт не сразу. Мне такое «счастье» не нужно. Рана от срезня подобна ране от ножа. Вероятность повредить много больших сосудов и других важных частей тела высокая. После установки и отстрела срезней ещё две стрелы отложил в сторону: увод великоват. Всё. Лук и стрелы к нему готовы. Померил тягу боевого лука: около двадцати килограммов на моей восьмидесятой стреле. Не военный лук старых времён, конечно, но собаку пробьёт насквозь. Достаточно. Из него я мог сделать непрерывно выстрелов пятьдесят. Потом начинали болеть связки. И сильно снижалась точность. Но опять же — мне не в битву под Пуатье идти.

В части всё шло своим чередом: Козин и я проводили занятия по рукопашному, личный состав нёс службу, офицеры, не из числа посвящённых, ходили угрюмые. Седьмого января команда собралась в красном уголке, ненадолго, по моей просьбе.

— На повестке дня один вопрос, по которому я вас и собрал. Спать некогда, нужно ехать в Москву, договариваться в министерстве. Перед этим, мне нужно сделать пару телодвижений. Мне нужен кто-то из вас в качестве сопровождающего. Срок: два дня там, плюс два дня дороги.

— Эт самое, я не могу, у меня работы накопилось. Дурной — бумажки писать, так-то всё Кучеренко делает, а вот с бумажками…

— Нам с Касьяном тоже нормально, так, надо пописать. Меньше всего вам, молодым, работы.

— Эт самое, Кармышова нельзя, у него жена ревнивая.

— Га-га-га!

— Я, так, я, что ж тут поделать? Куда прикажете, товарищ командир?

— Мы едем в Днепропетровск, в ракетное училище. Оно, к сожалению, ПВО-шное, но надо… Александр Николаевич, придумаете какую-нибудь туфту, как повод для командировки?

Во Львове мы с Юревичем походили по магазинам и купили всякой всячины. Для стороннего наблюдателя — бредовый набор предметов. Как в «80 дней вокруг света». Но я — не мистер Фог. У меня — картина ясная. Я чётко знал: что и для чего покупаем. В СВ поезда сели два рыбака. Из брезентовых чехлов выглядывают бамбуковые палки, одеты рыбаки в практичную одежду, в рюкзаках видны резиновые сапоги. Не совсем вязалось только СВ: дороговато для рыбаков… Но, Шерлок Холмс им по дороге не встретился, характерное позвякивание бутылок усыпляло внимание, так что — всё нормально.

Посещение жены.

Опять Днепропетровск, отметились в комендатуре, Юревичу поручил пару мелких дел, а сам пошёл искать знакомый адрес. В «Доме книги» выбрал красивую продолговатую открытку: с горами на дальнем плане, некими цветущими ветвями на переднем — сойдёт. Знакомый дом в центре города. Чувств нет, ностальгия не пробивает, хотя всё знакомо.

— Дзинь!

— Кто там?

— «Энергонадзор», — я немного поколдовал, — показания счётчика нужно снять. «Вот чёрт, нужно же какую-то бумажку подсунуть. Оболтус! Во, открытка. Плохо, конечно, но сойдёт».

— Где у вас счётчик? Ага… Так, «распишитесь» вот тут, вот ручка, всё, спасибо, «Лена дома?»

— Да.

— «Дверь можете закрывать, я уже ушёл.»

«Блин, надо было на руке попробовать тётю Надю заставить расписаться. Ладно, маем шо маем».

— Вы кто?

Жена сидит молоденькая, коса толстая, длинная. Красота! Ещё не красится. Лапочка моя. Да-а, жаль, что холод внутри. А то б — ух! С таким настроением тут делать нечего.

— Вы кто?

«Кто-кто — конь в пальто. Кстати, какого чёрта в этом рыбацком балахоне припёрся? Мог бы, и переодеться для жены».

— Кто тебе сказал, что ты — улитка? По склонам гор бегают-прыгают и другие звери.

«Откуда он знает? Или он не про это? Это случайность, или… Нет. Не может быть!»

— А…

— Хочешь спросить: какие? Горные козы и козлы. А ещё — снежные барсы. Это тебе подарок, на память. «А я исчезаю».

На обороте открытки Лена читает: «Быстро, быстро беги Барсик, по склону, ищи свой вулкан. Живи безупречно». Хлопает дверной замок. Для большинства людей эти слова были малоосмысленны, но не для Лены.

— Ма, а кто это был?!

— Когда?!

Подорвалась, прибежала на кухню.

— Только что. Кто к нам приходил? Ты открыла дверь, впустила.

— По электричеству, показания счётчика смотрели.

— А чего он ко мне в спальню зашёл? Это твой знакомый? Сватаешь?