Райское Местечко

Пока аппарат сканировал мой мозг и строил его трехмерную модель, я пытался сообразить, в чем я мог быть виновен. Но мне не в чем было себя упрекнуть! Я был чист перед человечеством и перед руководством Космофлота!

«В конце концов, мне нечего опасаться, — убеждал я себя. — я честно служу своей Родине, конечно, всего двадцать лет, но служу хорошо! Меня ценят и уважают в Космофлоте, что подтверждает моя карьера. Кому еще за всю историю Военно-Космических Сил Земли в таком молодом возрасте доверяли командовать кораблем класса А? Все остальные капитаны подобных кораблей вдвое-втрое старше меня, но я честно заслужил это право и оправдал оказанное мне доверие. И если отбросить ложную скромность, мои родные и близкие гордятся мной не только за отличную службу Земле, они гордятся тем, что в семье есть кавалер ордена „Пурпурная Звезда“!..»

И тут я, наконец, сообразил, чем запятнал свой мундир и свою честь, что я скрыл от руководства и человечества: «Альфьюрит! Билли проговорился!»

Но упрекать Билли я не мог. Скорее всего, он не просто проговорился, а поступил как достойный гражданин. А я решил скрыть, утаить от всех огромную научную и материальную ценность! Конечно, я сделал это исключительно по своему легкомыслию! Но руководство, видимо, решило, что это — ПРЕСТУПЛЕНИЕ и что двигали мной некие корыстные мотивы… И теперь я понесу заслуженное наказание! Но не это главное! Я представил себе позор, который обрушится на меня и на всех моих родственников… Более того, я останусь в памяти потомков не как герой, и даже не как обычный преступник, а как «человек, который… на Достояние Человечества»… Это страшнее любого наказания! Мгновенно я покрылся холодным потом.

— Александр Владимирович, что случилось? Вы плохо себя чувствуете? — озабоченно поинтересовался заглянувший в цилиндрическую камеру врач в зеленом.

Я пробормотал:

— Все в порядке. Акклиматизация, наверное. Я недавно из рейса.

Как во сне я дождался окончания тестовых процедур. Машина сообщила, что я — это я. Врач, что работал за пультом, попросил мое удостоверение, и машина что-то записала на пластину. Затем мы все втроем вышли из кабинета, и медики проводили меня до двери, через которую я сюда вошел. Мне показалось, что молодые люди смотрят на меня с каким-то нездоровым интересом.

«Кто и что ждет меня за этой дверью?» — подумал я, открывая ее. За дверью никого не было.

— Что дальше? — спросил я в пространство.

— Александр Владимирович, ваш дальнейший маршрут записан на вашей пластине, — ответил у меня за спиной один из медиков, кажется, тот, что в зеленом халате.

— И что, я поеду один?

— А что, вы еще не пришли в себя? Вы не очень хорошо себя чувствуете? — встревожились врачи.

— Нет-нет, уже все прошло, — медленно выговорил я.

«Кажется, слава Богу, дело не в альфьюрите, — начал я потихоньку соображать, — А поскольку на мою пластину записан, видимо, маршрут следования в Департамент „К“, значит, этот Департамент находится не на территории Управления». Угроза суда и позора нанесла, похоже, тяжелый удар по моим мыслительным способностям.

Все тот же дежурный охранник — прошло всего-то полчаса от силы — молча взял мое удостоверение, не глядя, отметил его в машине и также, не глядя, вернул его мне, поскольку занят был изучением на сетевом мониторе таблицы футбольного турнира. Если бы со мной было что-то не в порядке, машина заблокировала бы выход, но он был открыт.

Я вышел на волю, вдохнул свежий воздух, прищурился на солнце и твердо решил передать все составные части своего санитарного блока в казну Всемирного Совета, предварительно изуродовав до неузнаваемости изделия сложных форм. Спустя минуту я передумал, сообразив, что столь щедрый дар от частного лица, тем более от лица военного, заставит службы всех мастей глубоко копать, и они, несомненно, раскопают все пикантные подробности. Это не выход. Может, выкинуть весь минерал где-нибудь в окрестностях далекой звезды? Но как я буду объясняться в доках? Проблема представлялась мне совершенно неразрешимой, и я решил отложить ее до лучших времен. Как говорит старинная английская пословица: «Do not trouble trouble until trouble troubles you[1]».

Непосредственно на повестке дня у меня стояла другая «trouble»: по-прежнему непонятный Департамент «К», для выдачи сообщения о местоположении которого меня столь надежно и идентифицировали. Кстати, где же он находится? Я вставил уголок пластины удостоверения в разъем на локтевом сгибе левой руки, и в моем сознании возник план Бухареста и его окрестностей. Департамент находился совсем рядом с Бухарестом, но в стороне, противоположной от Управления. Судя по плану, территория Департамента примыкала прямо к озеру Снагов, любимому месту отдыха местных жителей.

До назначенного времени у меня оставалось еще больше часа, но гулять в парке Управления или тем более в городе, настроение как-то пропало. Я решил полетать на флаере над озером, успокоиться и, так сказать, осмотреться.