Райский сад

— Вот и хорошо. Ты можешь называть меня Кэтрин, когда пожелаешь. Я готова быть твоей Кэтрин. Я всегда твоя Кэтрин, как только она тебе нужна. Ну что, будем спать или все же попробуем?

— Давай для начала просто полежим в темноте, — сказал Дэвид, опуская штору.

Они лежали рядом в постели большого номера отеля «Палас» в городе Мадриде, где Кэтрин при свете дня разгуливала по музею «Прадо» как мальчик, и отныне она будет демонстрировать темную сторону своей натуры и днем, и ночью, и, как казалось Дэвиду, превращениям этим не будет конца.

Глава восьмая

Этим утром в Буэн-Ретиро[25] было свежо, как в лесу. Все кругом зеленело, стволы деревьев казались темными, а расстояния — обманчивыми. Они обнаружили озеро совсем не там, где ожидали его увидеть, и выглядело оно совсем иначе, чем они себе представляли.

— Иди первым, — сказала она. — Я хочу посмотреть на тебя.

Дэвид подошел к скамейке и сел. Он видел за деревьями озеро и понимал, что не сможет туда дойти. Кэтрин села рядом с Дэвидом на скамейку и сказала:

— Все в порядке.

Но раскаяние, охватившее его здесь, в Ретиро, было таким сильным, что он попросил Кэтрин встретиться с ним позже в кафе отеля «Палас».

— Что с тобой? Хочешь, пойдем вместе?

— Нет. Все в порядке. Просто мне надо побыть одному.

— Тогда до встречи в кафе, — сказала она.

В это утро она была как никогда хороша. Она с улыбкой хранила их тайну, и он улыбался ей в ответ, а потом унес свои терзания в кафе. Он не собирался пить, однако к тому времени, когда к нему присоединилась Кэтрин, он уже прикончил вторую порцию абсента, и сожаления о содеянном оставили его.

— Как ты, чертенок? — спросил он.

— Я твой чертенок, — сказала она. — Можно мне тоже абсента?

Официант отправился выполнять заказ. Ему было приятно видеть такую красивую счастливую девушку.

— И что это было? — спросила Кэтрин.

— Разгонял тоску. Сейчас уже все хорошо.

— Тебе было так неприятно?

— Нет, — солгал он.

Она покачала головой:

— Мне очень жаль. Я не думала, что тебе может быть неприятно.

— Все уже прошло.

— Хорошо, если так. Как чудесно здесь летом! И главное, никого, кроме нас. У меня появилась идея.

— Уже?

— Мы не поедем к морю. Останемся здесь. Теперь это будет наше место. Весь этот город и его окрестности. Побудем здесь какое-то время, а потом вернемся на залив Ла-Напуль.

— Собственно, у нас нет других вариантов.

— Перестань. Мы начинаем все заново.

— Да... мы всегда можем начать все заново.

— Да, можем. И начнем.

— Оставим эту тему, — попросил он.

Он почувствовал, как на него снова накатывает, и отхлебнул хороший глоток абсента.

— Странное дело, — сказал он. — Абсент отдает раскаянием. Определенно. Ты пьешь раскаяние, и оно покидает тебя.

— Мне не нравятся твои речи. Мы не такие. Нет.

— Я, наверное, такой.

— Перестань.

Она сделала большой глоток из своей рюмки, потом еще один, огляделась по сторонам, потом посмотрела на Дэвида.

— Я могу это сделать. Смотри, сейчас это произойдет. Здесь, у входа в кафе отеля «Палас» в Мадриде, ты видишь музей «Прадо», улицу и дождеватели под деревьями, и все это реально. И все это грубая действительность. А сейчас я сотворю чудо. Смотри. Вот ты снова видишь губы своей девушки и все, что тебе так нравится. Ну как, получилось? Скажи.

— Могла бы этого и не делать.

— Тебе нравится, когда я — девушка, — очень серьезно сказала она и улыбнулась.

— Да.

— Хорошо. Я рада, что хоть кому-то это нравится, потому что это чертовски скучно.

— Ну и не будь ею.

— Ты разве не слышал, что я сказала? Или не видел, как я изменилась? Ты хочешь, чтобы я вывернулась наизнанку или разорвалась пополам только потому, что ты никак не определишься? Потому что не нравлюсь тебе уже никакой?

— Пожалуйста, держи себя в руках.

— Почему это я должна держать себя в руках? Ведь тебе нужна девушка? Ну так и получи вместе с ней все, что полагается: сцены, истерики, пустые обвинения, бурю страстей... Все, я взяла себя в руки. Не хочу, чтобы тебе было стыдно перед официантом. Да и ему тоже будет неловко. Все, буду читать эти проклятые письма. Можешь послать за ними?

— Я принесу.

— Нет. Мне нельзя оставаться одной.

— Хорошо, — сказал он.

— Теперь понимаешь? Потому я и попросила послать за ними кого-нибудь.

— Я предложил сходить, потому что портье не отдаст ключ в чужие руки.

— Ладно, я уже успокоилась, — сказала Кэтрин. — Больше не буду устраивать сцен. И что на меня нашло? Все так нелепо и недостойно. Это так глупо, что я даже не стану просить прощения. К тому же мне надо подняться в номер.

— Сейчас?

— Да. Потому что я проклятая Богом женщина. Я надеялась, что, став девушкой, смогу хотя бы заиметь ребенка. Но даже этого мне не дано.

— Возможно, это моя вина.

— Давай не будем искать виноватых. Сиди здесь, а я принесу письма. Будем читать их и строить из себя воспитанных, образованных американских туристов, разочарованных тем, что выбрали не самое удачное время для посещения Мадрида.

За ленчем Кэтрин сказала: