Рай со свистом пуль

Дурачились недолго – кто бы им позволил увлекаться этим делом? Скоро рассвет, выхода нет… Командир не просто так вам трахает мозги, популярно объяснил Глеб. Он хочет зачать в них кроху разума. Рассвет еще не позолотил безмятежно-спокойную морскую гладь, когда четыре человека в полной амуниции снялись со «стоянки человека», провели разведку окружающей среды и стали смещаться к каменистой косе на северо-западной оконечности острова. Смотреть в оба, предупредил Глеб. Не за подснежниками сюда пришли. Скоро вражеская флотилия переберется в эту местность. Они не идиоты, должны сообразить, что если «Викторию» принесло штормом с запада, то и разбиться она должна на западе, а никак не на востоке или, скажем, на юге. Несколько минут, расположившись на обрыве, они вели визуальную разведку. «На юге были, – бурчал Гурьянов. – На западе были. На севере еще не были…» Северная сторона живописного острова (который явно оказался больше, чем того хотелось) была не менее изрезанной, чем южная. Джунгли подступали к обрывам, деревья и кусты сползали в теснины. Крохотные намывные пляжи чередовались заслонами из булыжников и отколовшихся от обрыва глиняных глыб. Берег был немилосердно изрезан, прибрежные воды испещряли каменные островки, и Глеб невольно задумался: морской спецназовец стоит десятка, но ведение разведывательной деятельности на суше – что ни говори, не его конек. Первый же дозор противника, и поднимется невыносимый шум. Как передвигаться по сложной местности, если не знаешь, что будет через десять метров? Верный способ решить проблему через задницу, объявил он и приказал Гурьянову избавляться от амуниции. «Мы понесем твое снаряжение, а ты пойдешь впередсмотрящим – по воде аки посуху. Спрятаться там есть где».

Терпеливо ждали, пока боец примет нужный облик, растворится в морской волне. Он всплыл примерно через минуту – уже на северной стороне, за горкой блестящих окатышей, торчащей из воды. Несколько минут голова Гурьянова, сливающаяся с этими окатышами, изучала береговые складки напротив островка, потом кивнула – путь свободен. Трое, сгибаясь под тяжестью амуниции, перебежали открытое пространство, вскарабкались по корням на обрыв, преодолели по верху живописную бухту и залегли в высокой траве – напротив «лоцмана». Гурьянов удовлетворенно кивнул, ушел под воду. Очередное всплытие состоялось у пирамидальной скалы – словно впаянной в сползающий в море склон. Скрупулезный «мониторинг», снисходительный кивок – и снова трое побежали, маневрируя между бороздами карстовой породы и вывернутыми пластами красноватой глины…

На четвертом «эпизоде» произошло событие, которого с нетерпением ждали. Рассвет уже разгорался, и солнце, вставшее на востоке, озарило часть береговой полосы. Ослепительные блики зажглись на водной глади. Приходилось щуриться, чтобы отслеживать перемещения Гурьянова. Он долго исследовал очередной сектор, в который помимо прочих красот входил овраг, прорезающий часть обрыва, хотел уже включить «зеленый свет», но внезапно насторожился. Начал всматриваться. Потом отчаянно взвился – нельзя! И принялся рисовать знаками: впереди пост, двое, службу тащат, но как-то не в охотку, и лучше обойти их (вернее, обползти) справа, где все в порядке с природными преградами. А там уж сами решайте, оставлять ли угрозу в тылу или как-то с ней сладить…

Сладили своеобразно. Зажав зубами ребристый обушок универсального катрана, Глеб по-пластунски лавировал между камнями, стек в травянистую впадину, оказавшуюся тем самым оврагом. Вражеский дозор расположился в нескольких метрах. Двое не спали, хотя зевали так заразительно, что Глебу тоже захотелось. У парней была ярко выраженная азиатская внешность. Маскировочные штаны, пестрые жилетки на голое тело, у одного серьга в ухе, у другого перламутровое ожерелье на хорошо развитой безволосой груди. Причудливые штурмовые карабины «ФАМАС» французского производства с укороченными стволами и системой «булл-пап», при которой магазин с боеприпасами расположен позади пистолетной рукоятки. Один сидел на корточках и ворошил потертую колоду карт, тасуя ее то вперед, то назад, второй привалился к обрыву и исподлобья посматривал на окружающие реалии. Дозорные негромко переговаривались, но язык, на котором они это делали, был для Глеба сродни венерианскому диалекту. Информированный «язык» был бы кстати – что-то подсказывало, что на английском эти двое должны изъясняться. Он подкрадывался осторожно, прикидывая, как одним ударом обезвредить двух зайцев.

Какого черта?! Зашуршала трава за спиной, покатилась глина с обрыва, и слониха Соколова едва не оттоптала ему ценный копчик! Рассекло что-то воздух, отправляясь в короткий полет. Он и моргнуть не успел, как все закончилось. Любитель карточных игр повалился навзничь – конвульсивно вздрагивал, выплевывая пену с кровью, из сердца торчала костяная рукоятка катрана. Второй успел подметить, что дела неважны, сделал соответствующую мину, но сзади налетела Танюша, обняла за горло, повалила на себя, обездвижив скрещенными ногами, и мастерским движением свернула шею.