Рай со свистом пуль

Все оказалось не так уж плохо. На глубине десяти метров давление возрастает вдвое – для тренированного организма ничего серьезного. Важнее психологический фактор. Главное, не психовать, не делать резких движений, дышать размеренно… Он опускался медленно, словно лист фанеры. И когда погрузился метров на пятнадцать, обнаружил, что все его логические выкладки верны, а бездна не такая уж бездонная – от силы двадцать метров, что для водолаза не предел. На дне обрывистой впадины – шириной порядка сорока метров – лежало затонувшее судно…

Он сдерживал эмоции. Чем энергичнее дышишь, тем больше поглощаешь кислорода и понижаешь давление в баллоне. Морские пучины неохотно пропускают электрический свет, поэтому судно появилось перед ним внезапно, словно призрак. Это действительно была «Виктория» – корпус окрашен в синее и белое. Яхта лежала на боку и за три месяца основательно вросла в грунт. Киль был выдран с мясом, торчало рваное железо, в левом борту зияла здоровая дыра. Листы обшивки местами оторвались, иллюминаторы разбиты. Валялась переломанная, недорубленная в ходе шторма мачта. Рубка, падая на каменное дно, основательно сплющилась, расползлась. Надстройка над палубой на первый взгляд казалась неповрежденной, не считая оторванных дверей. Заплыв с кормы, Глеб обнаружил, что ударилась «Виктория» о дно, судя по всему, задней частью – полуют был вмят и распался на две половинки, – после чего ее, вероятно, подбросило, а потом уж развернуло на бок.

Морской красавицей «Виктория» при жизни не являлась (не такой уж глупец олигарх, чтобы бежать в изгнание на роскошной яхте), но после смерти выглядела удручающе. Можно представить, чего тут натерпелись люди. Глеб проделал круг почета вокруг места кораблекрушения, озирая ржавеющую, зарастающую илом посудину, подплыл к раздавленной рубке. Стекла были побиты, приборная панель выдрана с мясом. В месиве приборов и аппаратуры, к крайнему неудовольствию, он обнаружил двух придавленных панелью мертвецов. Шансов выбраться у моряков не было, эта парочка находилась на посту до последнего. Первый, вероятно, рулевой, коллега – капитан или штурман. Их раздавила оторвавшаяся приборная панель, и за три месяца тела основательно разложились. Лиц уже не осталось, их объели морские обитатели – лишь лоскутья кожи, отдельные фрагменты волосяного покрова, кости черепа, тоскливо чернели пустые глазницы. Он поспешил убраться из рубки, добрался до надстройки, цепляясь за выступающие части корпуса, протиснулся под прогнувшимся ограждением, уже обросшим скользкой тиной, и опасливо приблизился к дверному проему. Прикинул, не зацепится ли снаряжением, когда полезет внутрь, перевел дыхание – запас кислорода в баллоне пока имелся – и начал протискиваться в нутро утопленницы.

И сразу отшатнулся – навстречу плыла, растопырив перистые, ярко-красные плавники, малосимпатичная рыбина с хорошо развитыми челюстями. Он пропустил «даму», подождал, пока она удалится, – эта штука, судя по всему, в отличие от акулы не питалась живыми аквалангистами. Какое приятное собралось здесь общество… Внутри все было раздавлено, выломано, практически все переборки были разрушены, и он не сразу нашел коридор, разделяющий каюты правого и левого бортов. Плавали обломки мебели, какие-то догнивающие тряпки – возможно, одежда или постельное белье, плавали стулья, дверцы шкафов, предметы быта и обихода… Он медленно смещался по коридору, хватаясь за бронзовые электрические канделябры, когда-то закрепленные на стене, а теперь оказавшиеся сверху – после того, как стена стала потолком. И снова чуть кондрашка не хватила – растопырив руки, ему навстречу плыл широкоплечий мертвец с искаженной, относительно сохранившейся физиономией. Такое ощущение, что он собрался перекрыть ему дорогу, не пускать – дальше нельзя, закрытая зона! Телохранитель, безошибочно определил Глеб. Двух мнений, как говорится, и быть не может. Подавляя неприятное чувство, он отпихнул от себя нового знакомого, и тот подался в обратную сторону, переворачиваясь с ног на голову. В конце коридора Дымов обнаружил еще одного страдальца – причиной гибели послужила не вода. Парню чуть голову не оторвало обвалившейся перегородкой, она и сейчас была защемлена сместившейся стеной, а руки и ноги совершали непроизвольные движения, как у космонавта в невесомости.