Рай на земле

Иногда она заставляла себя прилечь, мотивируя это тем, что надо отдохнуть, что силы ей понадобятся, но при мысли о том, для чего понадобятся эти силы, она снова вскакивала или принималась плакать.

Номер пропах валерьянкой и как-то сразу перестал быть похож на дорогой номер шикарного отеля. Этот запах возвращал ее в те дома, где ей приходилось бывать по долгу службы, в больничные палаты, где прошла большая часть ее жизни. Он безнадежно изгонял все южное, праздничное, беззаботное – это был запах болезни и беды. Она и брать-то ее не хотела, эту валерьянку, зачем она ей в таком месте? Однако в последний момент, памятуя о климаксе и перепадах настроения, все же сунула пузырек рядом с аспирином… а, наверное, не надо было!

Говорят же, что все, чего боишься, непременно тебя настигнет. Вот и валерьянка пригодилась, к сожалению.

Не надо было брать валерьянку, не надо было уезжать на экскурсию и оставлять Олега одного – и ничего бы не случилось. Или все-таки случилось бы? Или все еще обойдется и утром он как ни в чем не бывало?..

Иногда она проваливалась в тяжелый сон, которого сама не ощущала: ей казалось, что она не спит, и это сознание тоже мучило ее, ведь ей надо набраться сил. В один из таких коротких «провалов» она вдруг очень ясно увидела Олега, как он сидит с телефоном в кресле около балкона и что-то недовольно говорит ей. От его несправедливого недовольства она тотчас же проснулась и вдруг отчетливо вспомнила их вчерашний разговор.

Господи, чего только она не наговорила!

Холодный ужас наплыл на нее при этом воспоминании: почему ей пришло в голову рассуждать о той утонувшей женщине, и о том, кто должен заниматься похоронами, и о том, что такое с каждым может случиться?!

Она ведь так и сказала: на ее месте мог оказаться кто угодно! И вот, пожалуйста… Она никогда не верила ни в какую мистику, но в этом совпадении было что-то пугающее.

И вдобавок ночь.

Ночь, обостряющая все чувства, наводящая страх, даже когда для него нет причины, ночь в чужом незнакомом городе, ночь, пропахшая валерьянкой и бедой… утром будет легче, уговаривала она себя, утром ты сможешь что-то делать, с кем-то говорить, утром придут из полиции… дожить бы еще до него, до этого утра!

Разумеется, она дожила. Даже уснула на успокоившем ее рассвете и проспала почти час, но сон не принес ни отдыха, ни облегчения.

Что ж, вот оно, утро – такое яркое, сияющее, как все здесь, в этот туристическом раю, утро пришло, и надо что-то делать.

Стараясь не задерживаться взглядом на собственном отражении, Лидия Дмитриевна спустилась вниз, наскоро выпила кофе и отправилась в соседний отель.

Наверное, их можно найти за завтраком: и Веру, и эту пожилую даму. Конечно, неловко взваливать на них собственные проблемы, но что можно сделать, кроме этого, Лидия Дмитриевна решительно не знала. Она даже в полицию не может обратиться без посторонней помощи, а значит, надо позабыть о приличиях и неловкости, и попытаться хоть что-то выяснить.

Елена Георгиевна пила чай с приятельницей.

Они сразу вскинулись, усадили ее за свой столик, засыпали ненужными вопросами, лица у них сделались сочувственно-участливыми, и эта суета ей даже понравилась, словно доказывала, что хоть кто-то к ней неравнодушен и готов помочь.

– Верочку мы сегодня, скорее всего, не увидим, – многозначительно улыбнулась Елена Георгиевна. – У нее роман в разгаре… это долгая история. Представляете, они неожиданно встретились через столько лет… через семнадцать, кажется…

История Веры ее не интересовала.

Сказать об этом вслух было, конечно, невежливо, но сейчас ее не интересовали ничьи истории, кроме своей собственной. Да она и раньше никогда не увлекалась чужими историями – разве что историями болезней. Того, что рассказывали пациенты, среди которых попадались порой излишне разговорчивые и общительные, ей вполне хватало, и это заменяло обычные сплетни о соседях и знакомых. Вчера вечером эта дама тоже поведала ей какую-то длинную историю любви, но Лидия Дмитриевна даже не делала вид, что слушает. Впрочем, она молчала, а Елене Георгиевне этого, видимо, было достаточно.

История была давней, и ничего необычного в ней не было. И ничего интересного. Разве что место действия, которое происходило почему-то в Китае. Лидии Дмитриевне даже показалось, что это придумано специально, чтобы было позанимательнее. Что-то трогательное про какие-то две разлученные картины, подаренное кольцо, про несостоявшуюся любовь… где же Олег, господи?! Какие картины и гранаты – что мне до них за дело?!

– Наша Елечка взялась опекать эту Веру, – насмешливо прокомментировала приятельница Елены Георгиевны, которую, судя по всему, чужие дела тоже занимали мало. – Ей непременно надо устраивать ее счастье. Вместо собственного.

– Ну и что в этом плохого? – обиженно поджала губы Елена Георгиевна. Все-таки Инночка могла бы проявить такт, хоть при посторонних. – Мое счастье, как ты понимаешь, уже уплыло, а у нее все впереди, правильно?

– Правильно, правильно! Только она и без тебя разберется! Взрослая женщина… да моя Аська – и та советов не слушает!