Рай и ад. Книга вторая. Рассказы перенесших клиническую смерть

— Да. Родителей не выбирают. И ты должна простить отца.

— Если он меня простит, и я его прощу, — сказала я пресвитеру.

— Нет, — говорит, — ты дочь, и ты должна простить отца. И молиться за него. И тогда он простит тебя.

Мне это не совсем было понятно, но, как теперь я понимаю, учение было правильное…

Вначале папа был очень рад, что он обрел меня. Потому что время уже было довольно позднее, и он переживал, как бы со мной чего не случилось. Но, когда он узнал, что его дочь стала сектантка, как он тогда это мыслил, он просто сказал пресвитеру:

— Если вы от нее не отстанете, я вас убью. — Пресвитер ему ответил:

— Вы не можете убить то, что возродил Господь. И будьте благословенны. — И ушел.

Ну, папа пытался меня воспитывать всю ночь. Мы говорили с ним. Но потом сказал:

— Да делай, что хочешь! Что будет, то будет, уйду в отставку.

Таким вот образом. Но, когда меня исключили из института, папа мне говорил:

— А ты что хотела? Все правильно, все справедливо.

Почему отец сказал: «с Богом не шутят». Он сказал, потому что на фронте к нему пришел Ангел, перед боем… Он говорит: «я четко видел: отодвинулась плащ-палатка, и в блиндаж вошел Ангел в белой одежде». Он подошел прямо к моему отцу и сказал: «Михаил, утром атака. Они не вернутся, а ты не бойся, будет больно, — и положил руки здесь, здесь и вот здесь, — но ты останешься жить. И не бойся». Действительно, еще утро не наступило, как подняли в атаку, и отец был ранен в живот. Вот как Ангел положил пальцы, так были осколочные ранения: в живот, в ногу, и руку. Отца контузило, и конец войны он встретил в госпитале, в Алма-Ате. И он сказал тогда, что с Богом не шутят…

Через год я на общих основаниях поступила в институт, в Запорожье. Я закончила этот институт, закончила с красным дипломом. Начала писать диссертацию. Господь даровал мне мужа. Здесь еще одна история. Я стала членом церкви, но возрождение не произошло со мной, в полном объеме. Потому что мое «я» было даже выше меня…

Мне уже двадцать лет. Все мои подружки замужем, папа мечтает о внуках. А здесь сектантка ждет принца, которого ей даст Господь. Он пришел в церковь и сказал пастору:

— Если до Нового года моя дочь не выйдет замуж, подгоню танк, и сровняю ваш «курятник» с землей. — Это дословно он выразился так.

Церковь стала молиться за меня. Никто ж не знает, что сделает этот полковник. Стали молиться: «Господи, огради, вразуми его, Господи, и дай ей пару!» И Господь проговорил: «не наступит Новый год, как она получит опору в жизни». Это было дословно. Не: она выйдет замуж, а: «она получит опору в жизни», — было сказано. И когда в октябре ко мне посватался лидер молодежи баптистской церкви, я решила: «это оно, то».

Но пастор сказал:

— Ты крещеная Духом Святым, ты будешь томиться у них в церкви. Ты должна перейти к мужу. — И вот, что-то мне мешает. Я ему сказала:

— Это вы просто препятствуете мне. Не хотите, чтобы я уходила в другую церковь. — Я была очень активна в церкви. Может даже, гиперактивна. Поэтому, все:

— Мне Бог сказал!

— Тебе, — говорит, — Бог сказал лично?

— Да. — Я так это…

— И ты уверена, что именно об этом человеке идет речь?

— Да. — Ну, а что, молодой, красивый, высокий. Все сестрички на него заглядываются, а он сватается ко мне. Конечно, мне Бог сказал.

— Послушай свое сердце.

Я подумала: «а если оно молчит. Есть ли оно вообще, это сердце. А тут потерять такую партию. Они его уважают в церкви, у баптистов, значит, и меня будут уважать». Ну, гордость, гордость, моя гордыня.

И вот, день свадьбы. Я заявила:

— Все, раз не хотите нас сочетать, нас будут сочетать у баптистов.

Пошла на беседу к баптистскому пастору. Он согласился. И день свадьбы. Папа вывел меня, посадил в машину, потом в другую машину сели гости. И та машина уехала, а жених садится со мной в одну машину. Я уже в ужасе: «это не положено». Это уже неправильно. Я-то смирилась, а он-то не очень. И ему уже хочется обнять невесту, прижать к себе. Я говорю:

— Ты что? Нельзя! Нам вообще нельзя в одной машине ехать! — А он говорит:

— А кто видит? Мы одни, — говорит, — посмотри. — А это «ЗИМ», опускаются шторы и водитель, как бы, отгороженный. И говорит: — посмотри, нигде никого! — Я говорю:

— Ты туда посмотри (показывает вверх).

И мой этот жених, лидер, и он вдруг говорит:

— Ты что, серьезно в это веришь? Что там на тебя «Старичок плешивый» только смотрит?