Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП)

В пятнадцатом доме жили Пьерлуиджи Чиччи, Дино Паскуа ди Бишелье, братья Кантон, Лучано, Карлуччо Массара и Карлуччо Каццанига. Но самыми-самыми в пятнадцатом доме были две девушки: Рита, дочь сапожника и Карла, сестра Массары. У них было четыре груди, которые, когда они шли под ручку, казались неким акционерным обществом. Но даже у них на нашей улице были две конкурентки. Мои сестры: Мария и Роза. Из дома они выходили одни, но не успевали дойти до глубины улицы, как их маршрут собирал большую толпу, чем сегодня мой концерт. Дверью ниже, в тринадцатом, кроме сына привратника, которому мы не придавали большого значения, потому что он был намного меньше нас, но в котором несколько лет спустя обнаружился большой игрок в бильярд, жил некто Альдо Вилла. Альдо Вилла был молодец почти во всем: в футболе после Паолино шел он, в минифутболе мне и Серджо он доставлял немало хлопот. Он такое выделывал, нечто невиданное. Мне, однако, намного больше нравились его бабушка и дедушка, чем он. У него было одно свойство, которое меня иногда раздражало. Когда он спорил и, должно быть, сердился, он внезапно отвешивал тебе удар и потом исчезал. Тогда ты за ним бежал, но, так как бегал он тоже хорошо и, сверх того имел преимущество внезапности, потому что он знал, а я нет, мне никак не удавалось его поймать. Тогда я поджидал, когда он выйдет из дома. Но он, зная об этом, не показывался два дня. Был еще один с подобными манерами, его звали Дзакк`e, он жил в шестнадцатом-А, и был быстрее всех. Никому не удавалось обогнать его. Помню, когда мы устраивали гонки вокруг рыбного рынка, все соревновались за второе место. Ему, однако, в отличие от Альдо, не нужно было запираться дома после того, как он дал тебе тумака, потому что все равно ты бы его не поймал. И тогда ты делал вид, что ничего не происходит, притворялся, что согласен на проигрыш, или что забыл о нем, в надежде, что он подойдет ближе. И, должен сказать, что уже тогда мои актерские способности начинали обнаруживаться, приносить первые плоды. Он был уже близехонек, я мог бы его даже поцеловать. Нужно было только решить, когда напасть. Но Дзакк`e был быстрее мысли. В момент, когда я решался, он был уже на расстоянии многих метров. У него был впечатляющий рывок, мы прозвали его «Дзак-стрела».

Кроме Джино Сантерколе, среди мирных жителей десятого дома – Эмилио Джампримо, Пьеро Рабателли и Феличино-коммуниста – выделялся некий неистовый Вальтер, прозванный также «Заика». У него на каждого что-то было, никто не спасался, даже иногда он сам. Мы прозвали его «Критиком улицы Глюка». Споры не разжигались, если не было его; если же он был, их было трудно потом потушить. Его небольшое заикание было словно знак высшего качества в этом бросающимся из стороны в сторону наифе. Я наблюдал за ним, и его образ действий мне нравился, даже когда был направлен против меня. То же самое происходит у меня и сегодня с еще одним моим другом: Аттилио Контенте. Он занимается тем же, чем и Мемо, сбором лома, и в компании, считаясь самым сильным, он зовется «Скала». Что мне больше всего в нем нравится, это то, что когда он против тебя, он против тебя изо всех сил. И так во всех играх, в которые он играет. Например, если ты играешь в покер и проигрываешь, он, выигрывая, тебя не жалеет, наоборот, свирепствует, пока не увидит тебя полностью раздавленным. Потом, пожалуй, в большинстве случаев, проигрыш он тебе простит. Но пока, до того момента, он как камикадзе. Мне очень нравится играть, когда он есть, потому что с ним испытываешь настоящий боевой задор. Должен сказать, что и сегодня это компания, которая шутить не любит: Мики Дель Прете, Мемо Диттонго, Аттилио Контенте, Альфредо Фузарполи, прозванный «Чудесный», Винченцино Фальсаперла, прозванный «Побеждает рысий глаз», потому что, когда он делает фотографию, то сам никогда не попадает в кадр, Джанни Даллальо, Мариано Детто, Пино Дзаккарони, по прозвищу «Платиновый зуб», Валерио Крещини, Луиджи Равазио, Пинуччо Пьераццоли, Энрико Чернуски, Диего Баудини, Пробо Галлуцци, прозванный «Курица», Роберто Буссеи, Джино Паван, Рафаэле Ди Сипио, по прозвищу «Раф», самый старший в компании, но на самом деле, наверное, самый молодой из всех. И другие, исчезнувшие, вроде Ренато Пенса. Все они настоящей чистокровной породы.

Но вернемся в одиннадцатый дом по улице Глюка. Там проживал Джордано, самый обыкновенный, спокойный тип, которого, однако, не хватало, когда его не было, и хотелось, чтобы он был. В двенадцатом, в привратницкой жили Джинетто и его брат Бенвенуто, на третьем этаже жил Луиджи, а на втором – Эннио-скряга. Эта его болезненная скупость делала его еще симпатичнее. Но звездой двенадцатого дома был Джинетто. История его жизни была бы, наверное, самым захватывающим романом нашего времени. На углу улицы, в «Кафе Трабакки» роскошная Изиде, блондинка типа Джин Харлоу, не раз плакала из-за него.