Рай для Темного

— Мне от этого не легче, — в противовес своим словам, мать ласково щипала Ингу за щеки и за нос. Радостно лепеча, малышка протянула руку и схватилась за что-то блестящее свисающее у матери с шеи. — Осторожно, не порви, радость моя… Папа только-только подарил нам ее…

— Я тебе сто раз говорил — эта штука не рвется… — отец Инги закурил еще одну папиросу, подошел к ним и наглядно несколько раз дернул за цепочку. — Пусть играется.

Мать поморщилась от его резких движений.

— А я тебя сто раз просила дымить в окно. Тошнит уже от твоих папирос, — она забрала из его рук цепочку и дала Инге. Та тут же зажала в маленьком кулаке свисающий с цепочки тяжелый золотой медальон в форме сердца.

Стоп. Мэтью приблизил и каким-то образом затормозил происходящее, будто на паузу поставил.

Медальон. Он уже видел эту штуковину. Тогда, в машине, когда они готовились к атаке неведомого мотоциклиста, Инга сняла этот же медальон с шеи, поцеловала и положила в бардачок…

Тепло — подсказали ему знакомые колокольчики. Очень тепло. Он подошел к замершим персонажам Ингиной памяти, аккуратно раздвинул теплые детские пальчики и вытащил из них медальон. Пару раз нажал на кнопочку механизма, соединяющего две половинки, но все было тщетно — медальон не раскрывался. Тогда он перевернул его — сзади стояла дата — 17 апреля 1942 год, и подпись — «Десять лет уж ты в моем плену, но сердце мое — в твоем».

— Внесторонняя романтика… — пробормотал Мэтью, вкладывая кулон обратно в ручку ребенка и закрывая ее. Получалось, что его любимая родилась в 1941 году.

Однако… Выглядящей моложе его Инге было на самом деле… семьдесят шесть лет. С ума сойти. Вот отчего ей фиолетово от любовных страданий Данилы, понял он. Демон — мальчишка рядом с ней. И тут он понял еще одну очень важную вещь. Как бы молодо ни выглядело его собственное физическое тело, его древняя душа намного старше плоти. И намного старше самой Инги. Мудрость веков в молодом теле — вот кто он есть на самом деле. Такой же, как и Инга, только в тысячу раз в большей степени.

— У вас нет шансов, товарищ Луговой, — твердо сказал он и «отпустил» картинку. — И неважно, кто из нас кого поборол.

Подняв голову и посмотрев на него неожиданно взрослым взглядом, девочка кивнула и что-то сделала, от чего цепочка вдруг порвалась в том месте, где она держала ее. Кулон остался у Инги в руке.

— Ах! — воскликнула мать. — Я говорила, порвет…

Отец с изумлением глянул.

— Она не порвала, она ее… расплавила? Зачем ты это сделала, дуреха?

Не отвечая, малышка размахнулась и кинула вдруг свалившийся с обрывка цепочки кулон куда-то в угол комнаты. Отец нахмурил брови.

— Что это за поведение? Вера, посади ее в кровать — она наказана.

Не обращая внимание на родителей, Инга тянула ручку в затуманенный угол комнаты… и смотрела на Мэтью.

— Ты хочешь, чтобы я пошел за ним? — спросил ее Мэтью.

Девочка кивнула.

— Но ведь… я уже узнал твой возраст…

В нетерпении, Инга топнула ножкой по кровати, в которую ее посадили в качестве наказания. Отец встал и направился было в ту сторону, куда полетел выброшенный кулон, но Мэтью остановил его волей сознания.

— Ты хочешь, чтобы я увидел что-то еще?

Она снова кивнула. Мэтью обогнул застывшего и почему-то ставшего двухмерным ведьмака и пошел в угол комнаты. Немедленно его окутало густым туманом. Он поискал глазами по полу в поисках золотой побрякушки и совсем не удивился, когда в паре метров от него что-то блеснуло. Он подошел ближе.

— Что за?.. — кулон оказался воткнутым в рваную прореху в тех самых ромбовидных обоях, наклеенных, как оказалось, прямо на грубую кирпичную стену. Это ж с какой силищей надо было швырнуть эту штуковину, чтобы она врезалась в твердую материю?

Машинально он потянул за цепочку, но та, казалось, застряла в стене, что было уже совсем непонятно. Даже если теоретически и возможно было зашвырнуть украшение так сильно, чтобы оно вонзилось в стену, уж совсем не понятно было, каким образом в глубь стены ушла податливая цепочка, а не медальон.

Спокойно, сказал он себе. Ты в подсознании, а не в реальном мире. Здесь может происходить все, что угодно.

Он потянул кулон на себя, пытаясь высвободить цепочку, но та застряла прочно, и он помедлил, осторожничая — вдруг порвется. И вспомнил — «она не рвется…» — и рванул ее на себя. Цепочка натянулась, как струна, и ему вдруг показалось, что поддался кирпич, за который она с другой стороны зацепилась. Он потянул еще раз, и действительно — кирпич заскрипел и медленно поехал на него. Откуда — то сверху посыпалась штукатурка, стена задрожала… Из образовавшейся промеж кирпичей тонкой, кривой щели хлынул луч света и пахнуло жаром и гарью, будто в соседней квартире полыхал костер или даже целый пожар. С опаской он подтянул цепочку еще немного и заглянул в эту щель.

— Тебе туда нельзя.

Мэтью вздрогнул и поднял глаза. Рядом стояла взрослая Инга — такая же, какую он ее оставил в реальном мире. Даже одета была так же.

— Почему? — удивился он. — Что там, за этой стеной?

— Тебе туда нельзя, — упрямо повторила Инга.

Там какой-то ее секрет, понял он. И она не хочет, чтобы он его знал.