Рай для спасенных

Я поморщился. Это была иезуитская просьба. Формально Ольга, как врач, имела право на подобные заходы. Но вместе с тем она не могла не знать о моем к ней отношении. Если еще учесть, что в самом начале рейса я уже пробовал с Евой и это ничем не кончилось, то легко можно представить охвативший меня восторг.

С минуту я раздумывал, не послать ли Ольгу подальше. Но тут вмешался Рей.

— Давай, лучше я поговорю с ней, — предложил он. — У меня получится.

— Нет, Рей. — Ольга показала головой. — Не стоит. Одного желания тут мало. К Еве нужен особый подход. У Серхито это выйдет лучше.

— Хорошо, — сказал я. — Я попробую. Конечно, не в том объеме, как ты хочешь. Но поговорить — поговорю.

— Вот и прекрасно, — сказала Ольга, вставая. — Приободри ее, Серхито. Сейчас все должны быть в форме. Тем более наш навигатор.

Она кивнула и пошла к выходу, легко покачивая отливающими металлом бедрами.

— М-да-а, — сказал Рей. — Повезло Гастону.

— Ты так считаешь? — спросил я, думая уже о Еве.

— Да ты что! — воскликнул Рей. — Ты посмотри на Гастона! Ты когда-нибудь видел его таким? Он влюблен как мальчишка! Вот попомни мое слово, — добавил он убежденно, — они и дальше будут летать вместе.

— Хотелось бы верить, — сказал я, собирая тарелки. Дальний Поиск не располагал к завязыванию устойчивых связей, и мало кто из поисковиков отваживался на длительное общение с одним и тем же партнером. Встречались, конечно, отдельные исключения, как, например, наши Кен и Лизи. Но Кен и Лизи были уникальны в своем роде, а в целом это было совсем нетипично.

Сбросив тарелки в поглотитель, я взял кофе и пошел к столику Евы.

— Хай, Ева, — сказал я, присаживаясь рядом. — Не грусти, маленькая. Что случилось, то случилось. Вытрем сопли и будем работать дальше.

Сказать честно, я не знал, о чем с ней говорить. Но, пообещав Ольге, я уже не мог отступить.

Ева медленно оторвала глаза от чашки и с непонятным выражением посмотрела на меня.

— Тебя Ольга прислала? — вдруг спросила она. — Ты не беспокойся. Со мной все в порядке.

Мне вдруг стало жалко ее. Она сидела, чуть сгорбясь, приподняв худенькие плечи, и, благодаря встопорщенным лопаткам, напоминала нахохлившегося воробья. Маленького независимого воробья с зелеными глазами и курносым, немного мальчишеским лицом. И как только мне стало ее по-настоящему жалко, я сразу почувствовал свою фальшь и понял, что надо говорить на самом деле.

— При чем тут Ольга? — сказал я. — Я теперь джамп-драйвер и должен быть в курсе твоих дел. Смотри, мы подходим ко второму астероидному потоку. Тебе не кажется, что они именно там?

— Странный ты, Серхито. — Ева иронично усмехнулась. — Конечно кажется. Там самое место для них, и ты это знаешь не хуже меня. Все, что оставили нам аримаспы, находилось на астероидах. И ни разу на планете.

— Ну да, — сказал я, — естественно. Откуда им взяться на планетах? Они здесь чужие. И появились недавно.

— Знать бы, зачем они приходили, — задумчиво сказала Ева.

— Боюсь, что нам этого не понять.

— Не понять? Почему?

— Они — не люди, У них другие мотивы. А может быть и другая логика.

— Не люди? С чего ты взял? Мне кажется, десяток площадок на астероидах да сооружения на Силвер-Ю не дают оснований для такого вывода.

— Не в площадках дело. Смотри, что сейчас происходит. Лупят почем зря. И совершенно немотивированно. Что мы им сделали плохого? А главное никаких попыток вступить в контакт.

— Почему немотивированно? — не согласилась Ева. — Вполне мотивированно. Откуда мы знаем, что тут натворил «Гермес»?

— Что бы «Гермес» ни сделал, он сделал явно не со зла. И можно было разобраться. Зачем же сразу уничтожать?

— Какой ты смешной. — Ева качнула головой, словно удивляясь моей непонятливости. — Ну скажи, как ты поступишь, если тебя укусит оса, которую ты нечаянно придавил? Ты ведь ее прихлопнешь.

— Прихлопну? Ни за что! — Я отвечал уверенно, поскольку прошлым летом у меня на Земле случилась как раз такая история. — Я ее смахну. Высший разум бережет живое. И контролирует свои поступки.

— Высший разум! — Ева коротко усмехнулась. — Давно ты стал высшим разумом? Вспомни лучше себя маленьким.

Я вспомнил себя маленьким. Черная трава у озера, зеленоватый аммиачный снег, низкие грязные облака. На Гренаде могли существовать только механические осы. Но я не стал говорить об этом Еве. Мое детство было моим детством и никого не касалось. Главное, что поставленную Ольгой задачу я выполнил. Ева пришла в себя.

Я осторожно взял ее руку со стола и поцеловал кончики пальцев.

— Все в порядке, маленькая, — сказал я. — Я — о'кей, ты — о'кей. У тебя, кстати, сегодня много работы. Этот поток определенно слоистый. Ты модифицировала стандартный пакет?

— К десяти сделаю, — сказала Ева.

Ее щеки порозовели. Это был хороший признак. Я понял, что она начала думать о деле, а Ли отошел на второй план. Что ж, живым — жить, а уходящим — уходить. В Дальнем Поиске к смерти начинаешь относиться иначе, чем в спокойных зонах. Работа на границах ойкумены меняет людей, делает их суше и жестче.