Рай для бунтарки

Куда бы она ни шла, что бы ни делала, Джаред, казалось, невидимо присутствовал рядом. По мере приближения к Гавайям он все больше и больше занимал ее мысли. Все бы ничего, если бы она не начала вспоминать подробности их первой брачной ночи. Забыть ее было невозможно, хотя Коринн и поклялась себе навсегда выкинуть из головы все, связанное с той ночью.

Как только корабль вышел в открытое море, она слегла с морской болезнью, в чем тоже стала обвинять Джареда. Он и за это ответит, поклялась себе Коринн.

Все три недели, пока корабль бороздил просторы Тихого океана, она провела в постели. Потеряла в весе. Чувствовала себя кошмарно. И все это время ругала Джареда на чем свет стоит, обвиняя его во всех своих страданиях. Когда корабль, наконец, пришвартовался в Гонолулу, Коринн настолько обессилела, что не смогла подняться с постели, но, поддерживаемая неуемным желанием вновь коснуться земли, и с помощью Флоренс, она выбралась из каюты на палубу.

Коринн была приятно удивлена. На календаре было 12 декабря, время для снегопадов и пронизывающего ледяного ветра в Бостоне, а здесь дул легкий бриз, сияло солнце, в воздухе носились тонкие запахи.

– Ты тоже чувствуешь аромат? – спросила Флоренс. – Это цветы так пахнут. Я узнала много о Гавайях, пока ты лежала пластом. Прибывших сюда встречают гирляндами цветов. Кажется, это такая традиция здесь. Хорошая традиция, надо сказать.

– Гирляндами?

– Да, гирляндами из срезанных цветов, которые надевают на шею. Тут тебе не Бостон, моя дорогая. Цветы здесь цветут круглый год. Мы с тобой в тропиках, – объясняла Флоренс, обмахиваясь кружевным платочком. – Нам только потребуется немного времени, чтобы привыкнуть к жаре.

– Мне нравится.

– Тебе не понравится, когда зима здесь сменится на лето, – ответила Флоренс. – Мне говорили, что летом тут стоит непереносимая для малихинис жара. Хорошо, что мы уже уедем до того времени.

– Малихинис?

– Так гавайцы называют вновь прибывших, – с налетом гордости объяснила Флоренс.

– Боже, да ты у нас настоящий знаток! – усмехнулась Коринн. – Расскажи еще что-нибудь.

Флоренс решила не обращать внимания на ее насмешливый тон.

– Не лишним было узнать, куда мы едем. На корабле было несколько пассажиров, которые уже бывали здесь. И конечно, капитан оказался очень полезен.

– Ты права, – признала Коринн. – Надо было узнать больше про Гавайи. Можно было бы почитать что-нибудь про острова, пока я валялась в постели, вместо того, чтобы выплакивать мою печаль равнодушным стенам.

– Ты можешь сделать это, пока восстанавливаешь силы. На это потребуется несколько недель.

– Чем быстрее я устроюсь, тем быстрее приду в себя. Где Рассел?

– Он пошел узнать насчет нашего багажа. И предупредил, что будет ждать нас на причале с каретой.

Они прошли сквозь толпу на причале, где их поприветствовали дружелюбные гавайцы в ярких одеждах, которые преподнесли гирлянды цветов каждому пассажиру. Несколько местных жителей предлагали свежие островные фрукты. А группа музыкантов исполняла музыку, под которую для вновь прибывших танцевали красивые черноволосые девушки в разноцветных саронгах.

Коринн вручили две гирлянды из пахучих пламерий. Она поблагодарила улыбкой. Но цветочный аромат был тяжел, и Коринн почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

– Мне надо присесть, Флоренс, – сказала она, хватая ее за руку.

– Пойдем. – Флоренс подвела ее к ящику, который стоял в негустой тени. – Подожди здесь. Я принесу тебе каких-нибудь фруктов, которыми торгуют разносчики. Это чудо, что ты вообще можешь ходить. В последнее время ты совсем не ела.

Уже скоро она вернулась с огромным ломтем ананаса, завернутым в широкий зеленый лист какого-то растения, и небольшой корзинкой, полной бананов, кокосовых орехов и гуав.

– Что это за фрукт такой? – осторожно поинтересовалась Коринн.

– Ничего похожего в жизни своей не видела, но он растет здесь. Попробуй ананас. Мне сказали, что нет ничего вкуснее его.

Коринн поднесла золотистый плод ко рту и чуть не подавилась, вдохнув аромат.

– Убери.

– В чем дело, Кори?

– Просто убери его, – простонала она, мертвенно побледнев. – Я думала, что тошнота пропадет, как только ступлю на землю, но пока она не проходит.

– Коринн, ты уверена, что для этого нет другой причины? – поколебавшись, спросила Флоренс. – На твердой земле морская болезнь не возникает. Корабельный врач, кстати, сказал, что ты вообще не должна была так страдать. Морской болезни не бывает при таком спокойном океане, по какому мы шли.

– А ты как считаешь?

– Я считаю, что ты беременна.

Коринн принужденно засмеялась.

– Не говори глупостей. Я бы почувствовала, разве не так?

– Ты бы заметила, если бы не была так занята Джаредом Буркеттом. Когда у тебя в последний раз случились месячные? – Она сразу перешла к делу.

Коринн не смогла ответить. Она не могла вспомнить.

– Даже не знаю. – Ее это начало раздражать.

– Подумай!

Коринн подумала. И единственный раз, о котором она вспомнила, был перед тем, как Джаред ее изнасиловал. Ее зеленые глаза широко открылись, взгляд потемнел.

– О нет!